Литературно-исторические заметки юного техника

Титов В.Е. Троица

В. Титов ТРОИЦА Второе издание Издательство политической литературы Москва · 1974 Титов В. Е. Т45 Троица. Изд. 2-е. М., Политиздат, 1974. 71 с. (Беседы с верующими).    Троица, или пятидесятница,— религиозный праздник, широко и торжественно отмечаемый христианами различных направлений. Православная церковь относит его к числу своих двенадцати главных праздников, как называемых «двунадесятых».    Основываясь на данных исторической науки, анализируя христианскую литературу, автор настоящей брошюры рассказывает о действительных причинах происхождения этого праздника и раскрывает его ПОДЛИННУЮ сущность. Особое внимание уделяется рассмотрению связанных с праздником троицы главного христианского догмата — догмата и Триединстве бога. Брошюру с пользой для себя прочтут и верующие и неверующие. 0158-023 Т ----------- БЗ-44-10-73 2 079(02)-74 © ПОЛИТИЗДАТ, 1974 г.

Ежегодно в конце мая — начале июня христиане отмечают праздник троицы, или пятидесятницы. В день праздника нередко можно наблюдать, как верующие (главным образом женщины) группами идут в церковь, в руках они несут ветви березы. Зайдите в церковь: она тоже вся украшена свежесорванными ветвями березы. Аромат молодых березовых листьев непривычно смешивается с характерным для церкви запахом ладана. После богослужения березовые ветви бережно несут домой, там их ставят на видное место...

Чему же посвящен этот праздник, который широко отмечают все христианские церкви?

Богословы утверждают, что праздник пресвятой троицы установлен в честь знаменательного события в истории христианства — сошествия духа святого на учеников Иисуса Христа — апостолов, а вместе с ними и на всю церковь христианскую. С тех пор, мол, в ней и пребывает дух божий в виде божьей благодати. Именно это и дает церкви силу и способность - правильно руководить верующими.

Сразу же возникает несколько вопросов.

Почему праздник, установленный в честь сошествия духа святого на апостолов, назван троицей? Что это за догмат троичности бога, раскрытию смысла которого, по словам самих богословов, посвящен этот праздник? Какое отношение к этому имеет обычай украшать дома и храмы березовыми ветвями и травами, как бы нарочито подчеркивающий связь праздника троицы с наступлением лета, с началом пышного расцвета растительности?

Посмотрим, как отвечает на эти вопросы религия и как — наука.

КРАЕУГОЛЬНЫЙ ДОГМАТ ХРИСТИАНСТВА

Догматом в религии называется положение, в которое последователи того или иного религиозного направления должны веровать беспрекословно.

Во что же должны веровать христиане? Как они сами формулируют свой основной догмат — догмат о троице?

Кратко его суть можно изложить следующим образом:

• а) бог троичен, он соединяет в себе три лица (или, по-гречески, ипостаси) — бога-отца, бога-сына и бога — духа святого;
• б) каждое лицо троицы есть бог, однако они не три различных бога, а единое божественное существо;
• в) все ипостаси различаются между собой личными свойствами.

Таким образом, от христианина требуется беспрекословно верить в то, что единица равна трем.

Туманность этого догмата мало смущает христианских богословов. С их точки зрения, догмат обязательно должен быть непонятен, ибо человеческий разум не в состоянии постичь всю премудрость божью. Более того, считается, что если смысл догмата прост и ясен, то следует предполагать о его подложности именно в этой ясной части. Известно откровенное изречение одного из отцов церкви о троице: «Верую, ибо это нелепо».

Церковная легенда

Для того чтобы оградить догмат о пресвятой троице от взоров любопытствующих, священнослужители создали массу легенд, подчеркивающих его непознаваемость, недоступность для человеческого разума. Вот, например, легенда, которая обошла едва ли не все дореволюционные учебники закона божьего. В ней рассказывается о том, как епископ Иппонский Августин Блаженный, один из отцов церкви IV века, безуспешно пытался постигнуть разумом тайну пресвятой троицы. Прогуливаясь однажды по берегу моря, он решал в уме каверзную арифметическую задачу: как единицу приравнять к тройке. Внезапно перед ним оказался красивый мальчик, который черпал маленькой раковинкой воду из моря и выливал ее в ямку, вырытую в песке. Заинтересовавшийся этим занятием епископ спросил мальчика, для чего он это делает. И каково же было удивление Августина, когда он услышал, что мальчуган собирается перекачать всю воду из моря в ямку. Епископ пожурил несмышленое дитя и объяснил ему всю тщетность его намерения. И снова ответ мальчугана поразил епископа: «Скорее я сделаю, чем ты своим умом постигнешь тайну троичности лиц божества». Сказав это, мальчуган исчез. Разумеется, Августин сразу же понял, что это был не мальчик, а ангел, посланник самого господа бога. Вняв его совету, епископ больше уже не занимался решением неразрешимых арифметических задач, он просто верил в то, что единица равна трем.

Точка зрения богословов

В духе этой легенды христианские священнослужители и решают вопрос о догмате троицы. В 1849 году митрополит Макарий в «Православно-догматическом богословии» писал, что «таинство таинств христианских есть, бесспорно, догмат о пресвятой троице: как в одном боге три лица, как и отец есть бог, и сын есть бог, и святой дух есть бог, однако же не три бога, но един бог — это совершенно превышает всякое наше разумение».

Та же тема непознаваемости догмата о пресвятой троице пронизывает лекции, прочитанные преосвященным Иоанном Смоленским в Казанской духовной академии в 70-х годах прошлого столетия. «Два свойства отличают этот догмат, — утверждал преосвященный,— первое — его совершеннейшая необходимость в христианстве и второе — совершеннейшая непостижимость... Второе свойство, отличающее этот догмат, обусловливается самою сущностью его. Естественно, что там, где дело идет о самом существе бесконечном, понятие человеческое изнемогает и речь человеческая является несостоятельною... Сколько ни старались в разные времена постигнуть его человеческие умы,— они никогда не могли ни понять, ни отвергнуть его. Они могли извратить его или не веровать в него; но чтоб уяснить или отвергнуть его — этого сделать они были не в состоянии».

В начале нынешнего столетия вышел в свет «Полный православный богословский энциклопедический словарь», в котором также довольно откровенно утверждалась идея непостижимости для человеческого разума догмата о троичности бога. Вот что, например, говорится там в статье «Троица пресвятая»: «Если до некоторых познаний о свойствах божественной сущности и до признания единства божия человек доходит путем собственных размышлений, то до такой истины, что бог един по существу и троичен в лицах, что есть бог отец, есть бог и сын, есть бог и дух святой, что в сей св. троице «ничтоже первое или последнее, ничтоже более или менее, но целы три ипостаси соприсущны суть себя и равны» (симв. св. Афанасия),— до этой истины не может возвыситься естественными силами никакой человеческий разум, измыслить ее не в состоянии никакая человеческая мудрость».

Мы не будем здесь забегать вперед и доказывать, что человеческий ум мог и постигнуть этот догмат, и отвергнуть его. Этих вопросов мы коснемся в дальнейшем. Здесь нам важно подчеркнуть основной мотив христианского богословия: утверждение непознаваемости догмата о пресвятой троице.

Христианские богословы пытаются дать и теоретическое обоснование непостижимости догмата о пресвятой троице. С их точки зрения, непознаваемость этого догмата объясняется, во-первых, тем, что слабый разум человека не в состоянии вместить в себя мудрость божью — настолько она велика; во-вторых, тем, что откровение божье, то есть «священное писание», Библия, не объясняет сущности этого догмата. Как говорят богословы, оно только указывает «на бытие отца, сына и св. духа в триипостасном существе божьем». Ну, уж если и откровение божье молчит, то что же остается делать несовершенному, с богословской точки зрения, человеческому разуму. И христианские богословы дают следующий рецепт: «Не можешь понять, веруй». Они говорят рядовым верующим о том, что «усилия человеческого разума и отношении к этому догмату посему должны направляться не к уяснению самой сущности догмата, а лишь нашей веры в него и ее оснований, чтобы представить его в виде более доступном для себя».

Здесь мы сталкиваемся с характерной чертой религиозного мировоззрения — с упованием на слепую веру. С помощью разума, по мнению богословов, постигнуть непостижимую сущность троичного бога невозможно. Но вера, мол, слепая вера, опирающаяся на так называемое «священное писание», может открыть многие таинственные стороны бытия божьего.

Позиция христианского богословия ясна: там, где нет достаточно убедительных доводов для разума, лучше всего прибегнуть к помощи слепой религиозной веры, готовой к восприятию любой несуразности. А тех, кого вера в истинность непостижимых догматов не устраивает, тех можно и припугнуть.

Так и делает, например, один из современных православных богословов. На страницах «Журнала Московской патриархии» священник П. Викторов строго предупреждает, что «с самого начала своей истории церковь не терпит, «отлучает» От себя всех, уклоняющихся от ее догматического учения, хотя и проявляет некоторую терпимость в отношении нарушения со стороны ее членов отдельных предписаний нравственных».

Как тут не понять христианского богослова, заявившего по поводу догмата о триедином боге: «Верую, ибо это нелепо»! Поверишь во что угодно, если вера в непостижимые догматы ставится выше нравственности.

Непостижимый, но краеугольный

Догмат о троице считается в христианстве самым главным, несмотря на признаваемую всеми богословами его непостижимость. «Первый и высочайший догмат христианского учения есть догмат о св. троице»,— говорил преосвященный Иоанн Смоленский. Соли- дарен с ним и автор статьи «Троица пресвятая» в «Полном православном богословском энциклопедическом словаре»: «В самом христианском вероучении этот догмат есть догмат коренной или основной... без него христианство держаться не может». Это — очень важное признание христианских богословов, и мы не можем пройти мимо него.

Именно потому, что догмат о троичности бога является «краеугольным догматом христианства», именно потому, что без этого догмата, по признанию самих богословов, «христианство держаться не может», его надо подвергнуть тщательному критическому разбору. Это мы постараемся сделать в дальнейшем на страницах нашей книги. Но прежде чем приступить к критическому разбору основного догмата христианства, рассмотрим еще несколько богословских положений.

Мы не случайно здесь так пространно цитируем христианских богословов. Автор надеется, что эта книга попадет и в руки верующих, и ему не хотелось бы услышать от них упрека: вот-де, мол, критикуют основное положение христианства, а точку зрения духовных отцов наших либо искажают, либо замалчивают. Поэтому мы решили: пусть христианские богословы выскажутся, а мы потом вместе с читателем посмотрим, содержат ли эти высказывания истину, подкрепляются ли они каким-либо фактическим материалом, не противоречат ли фактам.

Богословы пытаются приподнять завесу тайны над троицей

Признав краеугольный догмат христианства непостижимым, христианские богословы чувствуют, что остановиться на одном только утверждении непознаваемости догмата о троичности бога нельзя. Верующему надо дать хоть какое-нибудь объяснение этого догмата, хоть какое-нибудь его толкование.

Подобная попытка делается одним из современных православных богословов в курсе лекций по «Основному богословию» для духовных семинарий. Она сводится к тому, что тайна троицы, якобы непонятная для нашего ума, объявляется доступной для понимания «со стороны религиозно-нравственной». По мнению автора «Основного богословия», догмат о троице якобы указывает на то, «в чем состоит жизнь божества вне мира». Бог, оказывается, не нечто замкнутое в себе, он «есть любовь, и эта любовь находит свое выражение во взаимоотношениях между лицами св. троицы». Другими словами, бог как бы состоит из трех частей, главным занятием которых является особая, высшая любовь друг к другу: бог-отец любит бога-сына и бога — духа святого, бог-сын любит бога-отца и бога — духа святого, бог — дух святой любит бога-отца и бога-сына. Вот теперь непостижимый догмат становится как-то более наглядным, можно себе представить триединое верховное существо, в котором любовь как бы перекатывается с одной святой ипостаси на другую. В этом и заключается, если верить богослову, «жизнь бога вне мира», тайна догмата о святой троице.

Ничего не скажешь, сложны богословские хитросплетения. Православный богослов пытался приподнять завесу тайны над догматом о святой троице, но ясности в рассматриваемый вопрос не внес, а скорее еще больше все запутал и усложнил.

Богословы проговариваются

Мы уже в достаточной степени познакомились с богословской точкой зрения на догмат о святой троице. Мы знаем, что этот догмат — коренной и краеугольный, что без него христианство держаться не может; знаем также, что догмат этот непознаваем. Мы познакомились даже с легендой, якобы подтверждающей непостижимость этого догмата. И невольно в голову приходит мысль, не слишком ли много накручено богословами вокруг «краеугольного догмата христианства»? Не нарочита ли сложность богословских высказываний? Не пытаются ли они здесь за туманными фразами скрыть что-то крайне нежелательное для них? И мы действительно близки к истине. Уже известный нам автор курса лекций по «Основному богословию», сам того не желая, проговаривается: «Рационалисты, т. е. лица, желающие рассматривать христианство как явление естественное, говорят, что следы троичности божества мы находим и в языческих религиях, например в ассиро-вавилонской, в которой имеется триада богов — Ану, Бэл и Эа».

Вот чего боятся христианские богословы. Их страшит вывод современной науки, что в единобожной, боговдохновенной христианской религии сохранились следы дохристианских, так называемых языческих, культов. И особенно то, что следы этого влияния дохристианских культов больше всего видны в самом «краеугольном догмате христианства».

Ведь стоит только доказать заимствование христианами догмата о пресвятой троице из других религий, как от утверждений богословов, будто этот догмат является самым важным в христианстве, не остается ничего. Не ясно ли, что это будет сильнейшим ударом по христианской догматике вообще.

САМОБЫТНА ЛИ ХРИСТИАНСКАЯ ТРОИЦА?

Дохристианские троицы

Признание богословами догмата о троице в качестве основного, коренного догмата христианства должно означать, что этот догмат является характерной чертой, которая отличает христианскую религию от других, ложных верований в богов как истинную религию.

На самом же деле оказывается, что троица совсем не христианское изобретение, что она встречается во многих дохристианских религиозных культах. Вот далеко не полный перечень некоторых дохристианских троиц:

Савитри — Агни — Ваю (одна из древнеиндийских троиц).

Брама — Вишну — Шива (одна из древнеиндийских троиц).

Ану — Бэл — Эа (одна из вавилонских троиц).

Син — Шамаш — Иштар (одна из вавилонских троиц).

Эа — Дамкина — Таммуз (одна из вавилонских троиц).

Амон-Ра — Мут (Нут) — Хонсу (одна из египетских троиц).

Птах — Сохмет — Нефертум (одна из египетских троиц).

Осирис Исида — Гор (одна из египетских троиц).

Собек — Хатор — Хонсу (одна из египетских троиц).

Зевс — Посейдон — Аид (древнегреческая троица).

Один — Тор — Фрея (скандинавская троица).

Укко — Илматр — Вейнемейнен (финская троица).

Что же представляют собой эти троицы особо почитаемых богов?

Одна из названных нами древнеиндийских троиц состоит из небесного солнечного божества Савитри (бога-отца), бога огня Агни (сына божьего) и божественного ветра Ваю (бога— духа святого). В другую древнеиндийскую троицу входили Брама (бог — творец мира), Вишну (бог, сохраняющий мир) и Шива (бог — разрушитель мира). Есть легенды, свидетельствующие о существовании еще более древней троицы, предшествующей этой. В своде древних законов Индии, так называемых «законах Ману», например, рассказывается о том, что вначале верховный бог разделил себя на две части. От супружеской связи этих частей, из которых одна была мужской (Нара — отец), а другая — женской (Нарий — мать), родился сын божий Верни. В дальнейшем эта троица якобы перевоплотилась в троицу, состоящую из Брамы, Вишну и Шивы.

Несколько божественных троиц мы находим и в Вавилонии. Об одной из них и упомянул стыдливо православный богослов. Эта троица состояла из бога неба Ану, бога воды Эа и бога всего остального мира Бэла (Баала). Знала Древняя Вавилония и другую троицу: бог луны Син, бог солнца Шамаш и богиня земли и плодородия Иштар. Еще одна вавилонская божественная троица состояла из бога-отца Эа, богини-матери Дамкины и бога-сына Таммуза.

Значительное развитие представления о троичности божества получили в религиозных верованиях Древнего Египта. Жители древнего египетского города Фивы считали, что воплощением мужского начала (богом-отцом) был бог солнца, отец богов Амон-Ра. Воплощением женского начала была мать богов Мут (Нут). От соединения этих двух начал появился сын божий Хон (Хонсу). В городе Мемфисе почитали другую троицу, состоявшую из бога-отца Птаха, его супруги, богини-матери Сохмет и их сына Нефертума. Очень распространено было почитание широко известной египетской троицы, состоявшей из бога-отца Осириса, богини-матери Исиды и сына божьего Гора.

Народы Скандинавии, как об этом свидетельствует древний эпос, верили, что мир управляется верховным богом-отцом, его называли Один; наряду с ним из множества богов выделялся повелитель грома бог Тор и мать божья Фрея, считавшаяся покровительницей плодородия земли.

Троица древних финнов состояла из бога-отца Укко, богини-матери Илматр и сына божьего, полубога Вейнемейнена.

Злоключения одной из египетских троиц

Интересны легенды древних египтян о возникновении троицы Осирис - Исида - Гор. Появление этого святого семейства, согласно легенде, связано со скандалом в другой троице, в которую входили бог-отец Амон-Ра и богиня-мать Мут (Нут).

Богиня неба Мут изменила своему супругу Амону-Pa с богом земли Себом (Кебом). Разумеется, божественный супруг, узнав об измене жены, впал в неописуемую ярость. Особенно его возмутил тот факт, что неверная супруга могла наградить его детьми. Амон-Ра в гневе проклял свою супругу и заявил, что не позволит ей произвести незаконных детей ни в один из 360 дней года (по легенде, их было тогда всего 360 в году). Создалось критическое положение. Богине необходимо было разрешиться от бремени, а клятва верховного бога, имевшая чудодейственную силу, не позволяла ей сделать этого.

Однако даже могущественный бог не смог сравняться с женщиной в хитрости. Любвеобильная богиня Мут обратилась за помощью к другому своему возлюбленному — богу мудрости и волшебства Тоту. Покровитель волшебников выиграл в шашки у солнечного бога целых пять дней и подарил их своей возлюбленной. С этого момента в году стало 365 дней. На прибавившиеся 5 дней не распространялась страшная клятва Амона-Ра, и богиня Мут произвела на свет в эти дни новых богов: в первый день она родила Осириса, во второй день — Гора Старшего, в третий день — злого Сета, в четвертый — Исиду, в последний день — ее сестру Нефтис.

Будущий глава новой троицы Осирис уже во чреве матери полюбил свою сестру Исиду и там же вступил с ней в супружескую связь. (Чего только не бывает в религиозных легендах!)

В дальнейшем, согласно легенде, Осирис стал царем Египта. Он научил своих подданных обрабатывать землю, делать вино и пиво, находить руду, выплавлять металл и изготовлять из него различные вещи. Осирис дал египтянам законы, религию, основы нравственности. Во всех этих начинаниях ему помогала его сестра-жена Исида. Она научила женщин молоть зерно, выпекать хлеб, познакомила их с ткацким мастерством.

Просветив свой народ, Осирис отправился за пределы Египта, и всюду, куда он ни приходил, он учил людей земледелию, производству, культуре и т. д. Наконец с богатыми дарами, которыми наградили его облагодетельствованные им народы, он вернулся на родину.

С ликованием встретили его египтяне. Не радовались только брат Осириса мрачный Сет, который правил страной все это время, и его вельможи. Они организовали заговор с целью свергнуть Осириса и захватить власть.

Коварный Сет пригласил брата на торжество. Во время пира в зал принесли украшенный драгоценностями деревянный ящик. Он заранее был сделан точно по мерке Осириса. Сет заявил, что ящик в подарок получит только тот, кому он придется точно по росту. Желающих было много. Гости один за другим потянулись к ящику, каждый ложился в него, но одному он оказывался слишком короток, другому был слишком длинен. Наконец к ящику приблизился ничего не подозревающий Осирис, он улегся в него и даже возрадовался, что ящик точно пришелся ему впору. Этого момента и ждали заговорщики, они мгновенно захлопнули крышку, забили ее и бросили ящик в воды Нила. Так погиб великий бог и царь Египта.

В ужасе была Исида, узнав о смерти своего божественного супруга. Она бросилась на поиски его трупа, но злой Сет решил погубить и жену своего соперника. Он послал погоню за Исидой. Особенно его волнует то, что Исида должна произвести на свет ребенка. Коварному Сету очень важно было избавиться от наследника Осириса. С трудом скрывается от погони Исида в болотах нильской долины. Там, в густых тростниках, производит она на свет сына божьего — Гора Младшего.

В это время воды Нила прибивают ящик с телом Осириса к берегу. Об этом узнает Исида. Оставив в тростнике только что родившегося сына, она бросается на поиски тела своего супруга; наконец находит его и отвозит останки в Египет. Спрятав ящик, она возвращается к сыну. Но новая беда ждет богиню. Сет отправляется на охоту именно в то место, где спрятаны Останки Осириса. Он разрезает тело Осириса на четырнадцать частей и разбрасывает их по всему Египту.

Снова Исида отправляется в путь на поиски останков своего супруга. Наконец все части тела Осириса разысканы, соединены вместе и положены на погребальное ложе. Над телом Осириса совершаются погребальные обряды, произносятся заклинания. После долгих обрядов совершилось чудо: умерший бог... воскрес. Но после всех своих мытарств Осирис уже не желает быть царем Египта, он становится властелином подземного царства, правителем усопших.

Мы так подробно остановились на изложении мифа об одной из дохристианских троиц, потому что поклонение этому божественному семейству вышло далеко за пределы Древнего Египта. Культ Исиды и Осириса распространяется на островах Средиземного моря, проникает в Грецию и Малую Азию, затем на берега Италии, в Галлию, Испанию и даже в далекую Англию. Знаменитый древнегреческий историк Плутарх (творивший около 46 — 120 года) в своем исследовании «Об Исиде и Осирисе» изложил известные ему мифы о древнеегипетской троице, описал многие религиозные обряды (таинства — мистерии), совершавшиеся в честь умирающего и воскресающего Осириса, его божественной супруги Исиды и их сына Гора.

Несомненно, что эта древнеегипетская троица оказала влияние на христианство. В настоящее время ученые располагают фактами, говорящими о непосредственном влиянии древнеегипетской троицы на христианскую.

Мы уже рассказывали о тех злоключениях, которые выпали на долю богини Исиды. После смерти своего божественного супруга она должна была бежать от преследований злого Сета. История ее мытарств запечатлена ее почитателями в настенных рисунках (фресках). Известны изображения древнеегипетской богини Исиды, убегающей от бога Сета, на ослике, в руках она держит своего божественного сына Гора. Этот миф о преследовании и бегстве богородицы использован и христианами. Так, например, в Евангелии от Матфея рассказывается трогательная история о бегстве богородицы с Иисусом Христом от царя Ирода в Египет. Весьма характерно, что раннехристианские изображения бегства девы Марии, держащей в руках сына божьего, очень напоминают рисунок, изображающий бегство Исиды.

Предыстория дохристианских троиц

Список дохристианских троиц можно было бы продолжить и дальше, так как представления о божественной троице мы встречаем у самых различных народов. Были, например, свои троицы и у народов Америки. В Перу изображение верховного бога Пачака-мака называлось «танга-танга», что означает: «один в трех и трое в одном». Были свои троицы и у народов островов Полинезии. Одна из самых распространенных там троиц состояла из бога-отца, творца мира Таароа, богини-матери Ины и сына божьего Оро — творца растений, животных и человека.

Встает вполне законный вопрос: если троиц было так много и географическая распространенность их так широка (мы встречаем их в Европе, в Азии, в Африке, в Америке, на далеких островах Полинезии), не является ли возникновение представлений о троичности божества определенным закономерным этапом в развитии религии? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Если мы обратимся к фактам из истории человечества, которые кропотливо собрали ученые, то, прежде всего, оказывается, что религия вовсе не дар божий, как утверждают богословы всех мастей, что был длительный период в истории человечества, когда люди не верили ни в каких богов.

Примитивные орудия труда, сравнительная бедность опыта первобытного человека обусловливали то, что в его представлениях об окружающем мире было много неверного, неправильного. Первобытный человек часто приписывал обычным предметам и явлениям необычные для них свойства. Так, например, одним из ранних неправильных представлений человека об окружающем его мире было наделение неживых предметов свойствами живого по аналогии: «человек идет» и «дождь идет», «человек спит» и «природа спит». Вначале в этих представлениях не было ничего религиозного. Наделение предметов не присущими им свойствами, неверное объяснение действительности не есть еще религия. Со временем же древний человек в своем сознании начал наделять реальные предметы не только не присущими им качествами, но и сверхъестественными свойствами. Тогда-то на почве придавленности людей силами природы, а в дальнейшем и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений возникают религиозные верования.

Первоначально чудодейственными и сверхъестественными свойствами наделялись сами предметы. Однако постепенно у человека складывается представление о некой второй сверхъестественной природе вещей. Ему представляется, что в каждом предмете находится какой-то таинственный двойник этого предмета. Возникает вера в душу и духов.

Религиозные верования, хотя и искаженно, отражают связи и отношения действительности. Поэтому, пока первобытное общество еще не знало отношений господства и подчинения, не знал этих отношений и мир сверхъестественных сил, созданный религиозной фантазией древних людей. Первоначально духи даже не делились на высших и низших, главных и второстепенных. На этой стадии развития древние люди различали только духов добрых и злых. Причем, как правило, души близких сородичей после их смерти превращались в духов-покровителей, благодетельных духов. Души умерших людей враждебных племен становились злыми духами.

В процессе разложения первобытнообщинного строя, в процессе выделения родовой и племенной знати воображаемый мир духов также претерпевает изменения. Вслед за разделением общества на богатых и бедных, на высшие и низшие социальные группы сверхъестественный мир также начал разделяться на высших и низших духов. Наиболее могущественными стали считаться духи — покровители вождей.

Затем наиболее могущественные духи получают имена. Вокруг них складывается особый культ. Духи превращаются в богов. На связь веры в богов с появлением имущественного и социального неравенства людей указывает и тот факт, что в русском языке, например, слово «бог» родственно словам «богатый», «богатство».

Так исторически складывается поклонение многим богам, форма верований, получившая название политеизма (многобожие, от греческих слов «поли» — много и «теос» — бог). Классическим примером многобожных религий можно считать рассматривавшуюся нами религию древних египтян или религию древних греков. Последние почитали Зевса — верховное божество, Геру — его супругу, покровительницу брака, брата Зевса Посейдона — бога морей, второго брата Зевса — Аида — бога подземного царства, дочь Зевса Афину — богиню мудрости, Афродиту — богиню любви и красоты, Ареса — бога войны и т. д.

Интересно отметить, что представления о богах и у древних египтян, и у древних греков были очень конкретны и строились на материале их же собственной жизни. Как и все простые смертные, боги ели, пили, веселились, вступали в брак, горевали, ссорились, мстили, даже играли друг с другом в шашки...

В процессе дальнейшего развития классового общества, с возникновением сильной государственной власти, монархических форм правления появляется вера в единого всемогущего бога. Возникает монотеизм (единобожие, от греческих слов «моно» — один, «теос» — бог). По аналогии с могущественными единодержавными земными царями в сознании религиозного человека складывается представление о едином небесном царе, всемогущем, вездесущем, всеведущем боге.

Развитие религии от многобожия к единобожию проходило ряд своеобразных переходных стадий. Подобно земной иерархии, имеющей свои ранги и звания, устанавливалась и небесная иерархия, тоже со своими званиями и рангами. По мере усложнения общественных отношений на земле в сознании верующих устанавливались сложные отношения господства и подчинения между богами. Сначала среди богов выделяются главные и второстепенные, а затем огромную семью богов начинает возглавлять верховный бог. Обычно вместе с ним предметами особого почитания становятся его ближайшие родственники: супруга, дети, то есть начинают выделяться группы ведущих, главных богов. Вот в таких группах ведущих богов и были распространены троицы. Иными словами, троицы были своеобразным и, по-видимому, закономерным этапом, определенным переходным моментом в процессе развития религии от политеизма к монотеизму, от многобожия к единобожию. Этим божественным троицам отдавали предпочтение как главным, верховным богам. Поклоняться продолжали и другим богам, но они считались менее могущественными и находящимися в подчинении у трех главных богов.

Возникновение троиц

Троицы, состоящие из бога-отца, богини-матери и сына божьего, возникли в результате фантастического отражения в затуманенном религией сознании человека того факта, что на определенной ступени развития человеческого общества сложилась моногамная семья. Подобно тому как самая маленькая такая семья складывается из отца, матери, сына (или дочери), приблизительно так же стала мыслиться божественная троица: бог-отец, богиня-мать и бог-сын.

В качестве примера здесь может служить одна из древнеегипетских троиц, состоявшая из бога-отца Птаха, богини-матери Сохмет и сына божьего Нефертума, или троица древних финнов: бог-отец Укко, богиня-мать Илматр и сын божий Вейнемейнен.

В некоторых божественных троицах превратно отразились и те социальные порядки, которые сложились на территориях различных древних государств. Так, в ряде древневосточных деспотических государств с сильной царской властью (Древний Египет, Ассиро-Вавилония, Персия и др.) со временем установился строгий порядок престолонаследия внутри царских династий. Во главе государств стояли отдельные царские семьи, первыми лицами среди которых считались сам царь, его главная жена и сын-наследник. И в религиях, сформировавшихся на территориях указанных деспотических государств, возникают представления о том, что якобы во главе государства стоит не только царская троица, но и покровительствующая ей божественная троица, состоящая из бога-отца, богини-матери и их божественного сына.

Классическим примером такой троицы является уже упоминавшаяся нами древнеегипетская троица: Осирис (бог-отец), Исида (богиня-мать) и Гор Младший (бог-сын). Мы познакомились уже с основными мифами об этой троице и знаем, что, например, Осирис изображался не только богом, но и фараоном (царем) Египта. Считалось также, что Осирис был покровителем египетских царей.

В некоторых божественных троицах фантастически отразились попытки человека выделить какие-то основные начала, главные сферы окружающего его мира: землю, небо, подземное царство. В том списке древних троиц, который мы привели раньше, легко можно заметить и троицы, не являющиеся семейством, не состоящие из бога-отца, богини-матери и бога-сына. Входящие в эти троицы боги либо управляют различными частями мира, либо выполняют различные функции в поддержании общего порядка во Вселенной. Так, в некоторых религиях считалось, что миром правят три главных божества — бог неба, бог земли (или воды) и бог подземного царства. Примерами подобных троиц могут служить некоторые троицы древневавилонской, древнегреческой, древнеримской и древнеиндийской религий.

Мы с вами уже познакомились с древневавилонской троицей, состоящей из бога неба Ану, бога воды Эа и бога всего остального мира Бэла. Согласно религиозным мифам древних греков и римлян, мир как бы поделен между тремя богами: верховным богом Зевсом (у римлян Юпитер), одновременно управляющим и землей, и его братьями — владыкой морей Посейдоном (у римлян Нептун) и владыкой подземного царства Аидом (у римлян Плутон).

Одна из древнеиндийских троиц состояла из творца мира — бога Брамы, из охранителя мира — бога Вишну и из разрушителя мира — бога Шивы.

Таковы некоторые мотивы, которые определили в процессе развития религии выделение, главных богов в определенные группы. Как видим, ничего сверхъестественного здесь не было. Фантастически отражая изменяющиеся общественные отношения и те процессы, которые происходили в жизни общества, сама религия также изменялась.

Почему троица, а не пятерица?

Может возникнуть вопрос: почему в религиозных верованиях получило распространение представление именно о троице, а не о четверице или пятерице?

Чтобы разобраться в этом, нам придется немного заняться историей возникновения счета. Дело в том, что определенное влияние на формирование божественных троиц оказала возникшая в древности магия (колдовство), и прежде всего магия чисел. Во многих древних религиях важное место отводилось так называемому магическому ряду чисел, включавшему в себя такие цифры, как 3, 7, 9 и т. д. Интерес к семерке проявлялся потому, что эта цифра соответствовала числу планет, известных древним. Какой-то мистический смысл усматривался и в девятке, равной трем, помноженным на три. Числу 3 отдавалось предпочтение как начинавшему магический ряд чисел.

Давайте заглянем немного в историю и посмотрим, каким образом тройка получила такое важное место в этом магическом ряду чисел. Но прежде сделаем несколько предварительных замечаний.

Талантливый исследователь религиозных верований В.Г. Богораз-Тан в своей книге «Христианство в свете этнографии» обратил внимание на очень интересную и важную закономерность в развитии религии — на то, что из всех явлений социальной и духовной жизни общества религия обладает наибольшей инерцией и косностью. Даже тогда, когда религия переходит в так называемые высшие формы, она сохраняет почти все свои старые атрибуты. Например, христианство (православие, католичество) сохранило иконы и статуи, амулеты, старинную форму восточных священнослужителей (сутану, рясу), старинные религиозные напевы, идущие из Сирии, мертвые языки.

Примеры подобной инерции в развитии В.Г. Богораз-Тан находит и в первобытных религиях. Так, у чукчей, жизнь и быт которых Богораз-Тан изучил очень обстоятельно, каменный молот и плоская каменная плитка, после того как чукчи узнали железо, отступили назад по двум направлениям: а) в женскую кухню и б) в домашнюю святыню.

Эту закономерность «отступления» вещей и явлений, считавшихся первоначально вполне обычными, но затем попадавших в сферу религии и наделявшихся уже сверхъестественными свойствами, В. Г. Богораз-Тан рассматривал как характерную особенность в развитии религиозных представлений.

Действовала эта закономерность и в отношении божественной тройки. Для того чтобы проследить это, нам необходимо, хотя бы кратко, познакомиться с наиболее древними системами счета.

Оказывается, у самых древних народов в их системах счета число 3 вообще отсутствует.

Вот, например, как вели счет некоторые австралийские племена [Как считали древние люди — мы не знаем: они не имели письменности; но мы можем восстановить их системы счета, изучая жизнь и культуру современных народов, отставших в своем развитии в силу ряда исторических причин. Такими народами являются, например, коренные народы Австралии. До прихода белых колонизаторов они находились на одной из наиболее ранних ступеней развития общества.]:

1 — один

2 — два

3 — два + один

4 — два + два

5 — два + два + один

В этой системе счета тройка как самостоятельное число не существует, есть только двойка. Такая система счета соответствует простейшему разделению на «я» и «оно», «я» и «окружающий мир», что является простейшим восприятием действительности.

Затем в системах отсчета появляется и тройка, уже как самостоятельное число. Примером таких систем отсчета может служить счет, которым пользовалось одно из южноамериканских индейских племен — тоба:

1 — один

2 — два

3 — три

4 — два + два

5 — два + три

Это уже соответствует разделению действительности на «я» — говорящее лицо, «оно»— окружающий внешний мир и «ты», «они»— другой человек, другие люди, то есть какой-то социальный элемент. Таким образом, появление тройки в системах было важным этапом в развитии сознания древнего человека. В ней отразилось не только простейшее восприятие действительности, когда человек выделяет себя из окружающего мира, но и восприятие общественной жизни, что знаменовало собой определенный этап в процессе познания окружающего мира. И уже этот факт, по мнению В. Г. Богораз-Тана, позволял древнему человеку обратить особое внимание на число 3.

Троичные системы отсчета существовали очень долго. Затем они были заменены пятеричными системами отсчета и, наконец, хорошо известной нам теперь десятеричной системой отсчета. В пятеричной системе отсчета уже преобладающее значение имеет цифра 5. Следы этой системы сохранились во многих других системах. Например, чукчи и эскимосы считали так:

1 — один

2 — два

3 — три

4 — дважды два

5 — рука (пять пальцев) [Для пятеричной системы характерен счет по пальцам. На чукотском языке слово «считать» буквально означает «пальчить». Отсюда и такая мера счета: «рука» — пять пальцев.]

6 — один рука (один и пять пальцев)

7 — два рука (два и пять пальцев)

8 — два раза дважды два

9 — предпоследний

10 — двуручный

15 — ножной

20 — цельночеловеческий (или просто «человек»)

Так вот, когда пятеричная система отсчета начала вытеснять, а затем окончательно вытеснила троичную систему, по мнению В. Г. Богораз-Тана, в действие вступила подмеченная им закономерность «отступления». Тройка, согласно этой закономерности, отошла назад, на религиозную позицию. Отсюда, считает В.Г. Богораз-Тан, мы и имеем во многих религиях, древнейших и новейших, тройственную святыню. Да и помимо божественных троиц число 3 часто встречается в различных религиозных верованиях, ему придается большое значение при исполнении религиозных обрядов: при крещении младенец трижды окунается в воду, трижды кум и кума плюют на сатану, при освящении воды трижды опускается в воду крест, заговоры и заклинания произносятся трижды и т. д. По-видимому, ко временам глубокой древности относятся и как-то связаны с этой троичной системой отсчета такие прилагательные в русском языке, как «тресвятый», «треклятый».

Так объясняет происхождение представлений о божественной троице В. Г. Богораз-Тан, один из крупнейших знатоков религиозных верований различных народов. Свою точку зрения он подкрепляет обширным и убедительным материалом. Наряду с теми причинами, породившими религиозное представление о троичности божества, о которых мы уже говорили раньше, значительную роль в формировании божественных троиц сыграли и закономерности, подмеченные В. Г. Богораз-Таном.

Некоторые итоги

Итак, мы сняли первый покров таинственности с догмата о пресвятой троице, которым окружают его христианские богословы. Коренной и основной догмат христианства не является его отличительной чертой: он свойствен многим дохристианским религиозным культам. Более того, оказывается, что коренной догмат, без которого, по словам богословов, христианство держаться не может, заимствован из дохристианских религий.

Оформляя свое вероучение и создавая в противовес дохристианским культам свой культ, христианские богословы не всегда были оригинальны и многое заимствовали из более древних религий.

Таких «родимых пятен» язычества в христианстве можно указать великое множество. Для примера достаточно взять христианское таинство крещения. Если мы внимательно проанализируем само совершение этого таинства, то обнаружим явные следы более древних, языческих культов. Крещение совершается водой, этот обычай восходит к далеким верованиям древнего человека, который наделял воду чудесными свойствами, считал, что вода смывает не только грязь, но и грехи, последствия дурных поступков. Во время крещения читаются так называемые заклинательные молитвы. Здесь также весьма очевидна связь с магическими заклинаниями языческих колдунов. Совершается во время крещения и обряд отречения от сатаны с «дуновением и плюновением на злого духа». Этот обряд также восходит к верованиям древнего человека, наделявшего дыхание и слюну сверхъестественными свойствами.

Не обошлось без таких заимствований и при выработке учения о христианской троице. Об этом говорит уже сам факт существования подобных троиц в дохристианских религиях. Мы в дальнейшем еще не раз убедимся, что христиане многое брали из языческих религий, против которых они так яростно выступают, называя их идолопоклонством, ложными религиями, поклонением многим богам.

У древних греков был миф о герое Ахиллесе, который прославился многочисленными подвигами. Ахиллес был сыном морской богини Фетиды и фессалийского царя Пелея. Желая сделать своего сына бессмертным, Фетида окунула его в воды подземной реки Стикс. Воды этой реки, согласно религиозным легендам, делали тело неуязвимым для оружия. Но богиня просчиталась. Окуная младенца в воды Стикса, она держала его за пятку, и чудодейственные волны не коснулись пятки ребенка. За опрометчивость своей матери и поплатился в будущем Ахиллес. Совершив массу подвигов во время Троянской войны, он в одном из последних сражений был убит стрелой, которая попала ему прямо в пятку. От этой легенды и пошло выражение «ахиллесова пята», то есть самое слабое, самое уязвимое место. Так вот следы язычества в «богодухновенной» христианской религии — ахиллесова пята «краеугольного догмата христианства», которую тщательно пытаются скрыть христианские богословы.

Остановимся еще на одном моменте. В начале книги мы привели несколько основополагающих высказываний христианских богословов о догмате пресвятой троицы. Как мы узнали, христианские богословы считают, что до троичности единого божества «не может воз выситься естественными силами никакой человеческий разум, измыслить ее не в состоянии никакая человеческая мудрость». Приведя эти цитаты, мы обещали посмотреть, содержат ли эти высказывания истину, подкрепляются ли они каким-либо фактическим материалом. Теперь мы уже располагаем достаточным количеством фактов, которые позволяют уверенно сказать, что богословские утверждения противоречат истине. Догмат о троице — это не богом данная мудрость. До этих представлений человеческий разум возвысился естественным путем. Религиозные представления о божественной троице — это закономерный этап в развитии религии от многобожия к единобожию. Презирающая языческие культы единобожная (монотеистическая) христианская религия лишь заимствовала веру в божественную троицу у своих предшественников и узаконила ее как догмат.

ИЗ ИСТОРИИ ХРИСТИАНСКОЙ ТРОИЦЫ

Богословская разноголосица

Мы уже знаем, что представления о божественной троице, положенные в основу краеугольного догмата христианства, заимствованы у более древних религий. Ну, а как произошло это заимствование, как сами христиане вначале относились к этому догмату? Всегда ли они считали его своим основным догматом? Всегда ли они толковали его так, как толкуют современные христианские проповедники?

Богословы христианской церкви получили от ранних христиан довольно-таки тяжелое наследство. Многие догматические вопросы были запутанны, в зачаточном состоянии находилась обрядовая сторона христианской религии. К числу самых запутанных проблем относился и вопрос о соотношении библейского бога Саваофа и Иисуса Христа: равны ли они друг другу или бог-сын должен занимать подчиненное положение по отношению к богу-отцу?

В раннехристианской литературе мы не видим единой точки зрения. И самое интересное здесь, пожалуй, то, что в одной из самых ранних христианских священных книг — Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе), написанном во второй половине 68 — начале 69 года н. э., вообще нет догмата о пресвятой троице.

Несколько позже, в конце I или в начале II века, появились Послания, приписываемые, согласно церковному преданию, апостолу Павлу. Очень крупный исследователь раннего христианства Дж. Робертсон на основе анализа тех мест Посланий, где говорится о троице, в своей книге «Первоначальное христианство» приходит к выводу, что Иисус Христос в Посланиях Павла не составляет части единой божественной троицы.

Научная критика Нового завета относит появление евангелий ко II веку н.э. При этом многие исследователи считают, что написаны они во второй половине II века. Что же говорится о божественной троице в этих «биографиях» Иисуса Христа?

И в них мы не находим ясной и четкой формулы божественной троицы, состоящей из единого бога, но разделенного на равноправных бога-отца, бога-сына и бога — духа святого. В трех так называемых синоптических (совпадающих) евангелиях — от Марка, Матфея и Луки Иисус Христос обычно выступает лишь в роли послушного исполнителя воли своего всемогущего отца. Самое большее, что допускают евангелия,— это то, что рожденный сверхъестественным путем Иисус Христос вознесся на небо, чтобы сесть в видимом образе рядом со своим отцом, так же как это делали некоторые боги в дохристианских религиях (в мифах древних греков рассказывалось, например, что сын Зевса Геракл был взят на гору Олимп (местопребывание богов) и сидел там рядом со своим отцом). А ведь в христианской религии образ Иисуса Христа со временем занял ведущее место; не случайно в церковном календаре библейскому богу-отцу не посвящено ни одного самостоятельного праздника.

Что касается представлений о святом духе, то они были еще более неопределенными, туманными.

Прочитав это, верующий человек может сказать, что, мол, наговаривают атеисты на «священное писание», искажают его. Читать-то читают, но сознательно закрывают глаза и не видят упоминаний о божественной троице. Поэтому мы сошлемся на мнение современных христианских богословов. Они также не отрицают запутанности догматических вопросов в раннем христианстве. В уже упоминавшемся нами «Полном православном богословском энциклопедическом словаре» в статье «Троица пресвятая» прямо признается: «В самые первые времена христианства не было полно и точно выражено все содержание откровенного учения о св. троице».

По поводу догмата о троице нет ясности не только в Новом завете, не было ее и у богословов раннего христианства. В середине II века н. э. христианский богослов Юстин Мученик, характеризуя божественные свойства Иисуса Христа, говорил о них не как об олицетворенном проявлении божества, а просто как о вдохновении, которое внушается людям богом. При этом он считал, что это вдохновение внушается богом В разные времена в различной степени.

В конце II века была сделана попытка преодолеть трудности в понимании догмата о пресвятой троице. Приехавший в Рим из Азии Праксей учил, что бог-сын и бог — дух святой не отличаются от бога-отца, а что они просто составляют проявления единого бога, что отец вошел в деву и вновь родился в виде Иисуса Христа. Праксей был обвинен в ереси за то, что он допускал возможность страдания бога-отца на кресте.

В начале III века н. э. появилась еще одна трактовка троицы. Савелий из Ливии считал, что части троицы не личности, а только проявления (модусы) божества. Он даже давал названия этим проявлениям: могущество, мудрость и благость; или законность, милосердие и предначертание. Савелий учил, что с человеком Иисусом соединилась только некая божественная энергия. Но при такой постановке вопроса богочеловек Иисус Христос исчезал и превращался в обычного смертного, наделенного божественной энергией. Взгляды Савелия из Ливии были отвергнуты христианской церковью, как еретические.

Весьма характерно, что христианские богословы ГП века не рассматривали бога — духа святого как самостоятельного и равноправного члена божественной троицы. В символе веры, предложенном Тертуллианом, святой дух является второстепенным божественным началом, которого Иисус Христос посылает взамен себя. Другой богослов раннего христианства — Ориген также считает святого духа подчиненным Иисусу Христу.

Символ веры

Мы привели несколько примеров, свидетельствующих о том, какая разноголосица в понимании и трактовке самого основного догмата христианства царила в первые века существования этой религии. Поэтому в начале IV века н. э., когда она стала господствующей в Римской империи, христианским богословам пришлось всерьез заняться совершенствованием своего вероучения.

Первый вселенский собор, состоявшийся в 325 году в Никее, решил разобраться во взаимоотношениях бога-отца и бога-сына. На этом соборе святые отцы выработали единый взгляд на Иисуса Христа как на сына божьего, имеющего единую сущность с богом-отцом. При этом указывалось, что сын божий выступает в качестве особой божественной личности (ипостаси). По сравнению с евангельскими представлениями о Христе здесь есть уже нечто новое: не просто послушный сын, а равная по сущности ипостась. Так в христианской троице появились первые два равноправных лица.

Никейский вселенский собор принял первые семь членов символа веры.

Согласно первым семи членам символа веры, последователи Христа (символ веры признается и католиками и православными) обязаны верить:

• в единого бога-отца, сотворившего видимый и невидимый (потусторонний) мир;
• в Иисуса Христа — сына божьего, единосущного богу-отцу;
• в сошествие Иисуса Христа с небес, его непорочное рождение от святого духа и девы Марии;
• в крестную смерть Иисуса Христа;
• в воскресение Иисуса Христа на третий день после смерти;
• в вознесение Иисуса Христа на небеса;
• во второе пришествие Иисуса Христа.

В первых семи членах символа веры ни слова не говорится о боге — духе святом как некой ипостаси триединого бога. В третьем члене он только упоминается, когда говорится про Христа, «воплотившегося от духа свята к Марии деве, и вочеловечшася». Но и здесь дух святой понимается не как третья ипостась, а скорее как проявление (модус) божества или как божественная энергия, которую мы уже встречали в ранних христианских ересях.

Кстати, в данном случае мы имеем дело с членами символа веры, окончательно принятыми и отредактированными отцами церкви на втором вселенском Константинопольском соборе в 381 году. Символ веры, принятый на предыдущем Никейском соборе, который состоялся в 325 году, читался так:

«Веруем во единого бога отца, вседержателя, творца всех видимых и невидимых.

И во единого господа Иисуса Христа, сына божия, единородного, рожденного от отца, то есть из сущности бога отца, бога от бога, света от света, бога истинна от бога истинна рожденна, не сотворенна, единосущна отцу, имже вся быша, яже на небеси и на земли.

Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего, и воплотившегося и вочеловечшася; страдавша и воскресшаго в третий день и восшедшего на небеса и седяща одесную отца, и паки грядущего судити живым и мертвым.

И во святого духа».

Далее в том символе веры говорилось об отношении ко всем, кто не согласен с ним.

Анализ данного текста позволяет сделать вывод о том, что даже на вселенском соборе в 325 году полной ясности в понимании догмата о пресвятой троице еще не было. О первой ипостаси троицы говорится как о боге — творце видимого и невидимого мира. Вторая ипостась троицы также считается богом. О третьем же лице пресвятой троицы собор говорит очень сдержанно («И во святого духа»), не давая ей никакой характеристики.

И это понятно: на первом вселенском соборе богословская мысль в основном была направлена на решение проблемы соотношения двух первых лиц «единого» христианского бога. Богословов интересовал вопрос о соотношении бога-отца и бога-сына. Бог — дух святой должен был ждать своей очереди, руки у богословов до него еще не доходили.

Только второй вселенский собор официально признал существование третьей ипостаси христианского бога. Собор принял еще пять членов символа веры. И восьмой член символа веры провозгласил необходимость верить «в духа святого, господа животворящего иже от отца исходящего, иже со отцем и сыном споклоняема и славима, глаголившего пророки». Так появилось третье лицо троицы.

К наиболее существенным изменениям, которые были внесены в символ веры вторым вселенским собором, можно отнести следующие. Во-первых, слова о творении «неба и земли» стали связываться только с богом-отцом: первое лицо троицы наделялось качествами творца мира. Далее, был дополнен третий член символа веры, в котором говорилось о рождении сына божьего Иисуса Христа: отныне верующие христиане обязаны были верить, что Иисус Христос появился на свет не только от девы Марии, но и от духа святого. И наконец, собор, приняв восьмой член символа веры, дал пространную характеристику духу святому как третьей ипостаси (третьего лица) единого христианского бога. В какой-то степени христианская доктрина троицы в символе веры, принятом вторым вселенским собором, получила свое завершение. На это христианским богословам понадобилось без малого четыре века напряженной работы.

Однако и после этого разноголосица между богословами в понимании и толковании догмата о пресвятой троице не прекратилась.

Споры католиков и православных

В двух основных христианских направлениях (православии и католицизме) сложились различные представления о взаимоотношениях членов троицы. И это объясняется опять-таки вполне реальными историческими условиями, в которых развивались эти религиозные направления.

В 395 году ослабленная жесточайшими внутренними противоречиями и нескончаемыми опустошительными войнами Римская империя, на территории которой тремя с половиной столетиями раньше возникло христианство, распалась на две части.

В западной части империи, вскоре завоеванной германскими и соседними с ними племенами, со временем образовались самостоятельные феодальные государства. В восточной части (в Византии) надолго сохранилась сильная императорская власть. Дальнейшее развитие восточных и западных областей некогда единой империи пошло разными путями.

Вполне естественно, что разделение Римской империи на две части наложило серьезный отпечаток и на дальнейшую судьбу христианства.

Становление феодальных отношений в западных областях бывшей Римской империи совершалось более стремительными темпами, чем в восточных. Приспосабливаясь к быстро меняющейся обстановке, западная церковь соответственно изменяла свое вероучение, обряды, толкование христианских догматов и постановлений вселенских соборов.

Застойность общественной жизни в восточных областях бывшей Римской империи обусловила и застойность (консерватизм) идеологии. Кстати, этот консерватизм идеологии со временем становится традицией в церковной жизни православия.

Особенности политической жизни двух частей бывшей Римской империи сказались и на понимании основного догмата христианства.

В православии, развивавшемся в условиях сильной императорской власти, первое лицо троицы — бог-отец по аналогии с императором наделялся определенными отличительными свойствами и ставился как бы во главе троицы. Поэтому третья ипостась всемогущего бога — святой дух — стала связываться с богом-отцом. Дух святой в православии предвечно исходит только от бога-отца. От Иисуса Христа он может исходить только временно.

Что касается вероучения западного христианского направления, то в нем довольно-таки фантастически отразился быстрый распад римского государственного единства и процесс становления самостоятельных феодальных государств. Сильная императорская власть здесь не так сказывалась на церкви, как на Востоке, а значит, и не было необходимости связывать исхождение святого духа только с первым лицом христианской троицы. Святой дух стал считаться исходящим не только от бога-отца, но и от второго лица троицы — бога-сына. В приводившуюся уже нами фразу из постановления второго вселенского собора — «иже от отца исходящего» — было добавлено еще одно слово — «филиокве» (по-латински — «и от сына»).

Определенную роль в различном понимании бога — духа святого сыграли и богословские споры. Впервые слово «филиокве» было вставлено в символ веры в 589 году на Толедском соборе (Испания), который выступил против вестготов-ариан. Еретики-ариане не признавали равенства бога-отца и бога-сына и считали Иисуса Христа только высшим творением бога-отца. Желая подчеркнуть равенство двух первых лиц христианской троицы, Толедский собор решил изменить слова символа веры, поставить бога — духа святого в одинаковое отношение к отцу и сыну. В такой формулировке символ веры из Испании перешел в Галлию (Францию). В 809 году император Карл Великий даже обращался к папе Льву III, дабы тот закрепил эту формулу. Поскольку противоречия между православием и католицизмом тогда еще не достигли той степени остроты, чтобы оформиться в виде официально признанных догматических расхождений, папа Лев III отклонил предложение императора.

И все же, несмотря на отказ главы западной церкви принять поправку к символу веры, формула «филиокве» получила право на существование в Испании, Италии и Германии. В IX веке католические миссионеры попытались распространить ее и в восточных областях бывшей Римской империи. Эти попытки вызвали ожесточенное сопротивление со стороны Константинопольского патриарха Фотия. На соборе, созванном в 866 году, патриарх Фотий добился осуждения подобных изменений в символе веры. Трудно сказать, когда была принята формула «филиокве» в самом Риме. Во всяком случае, до 1014 года она не встречается в официальных католических документах.

В 1054 году произошло окончательное разделение христианства на православие и католицизм. Воспользовавшись ослаблением Византии, римский папа Лев IX потребовал от восточной церкви признания притязаний римской церкви на южные области Италии. Константинопольский патриарх Михаил Керуларий ответил отказом. За этим последовали взаимные анафемы и обвинения в ереси. Но христианские церкви не любят показывать земные (а в данном случае просто корыстные) мотивы своих расхождений. Михаил Керуларий в своем послании упрекал католическую церковь в принятии формулы «филиокве» и считал ее еретическим искажением символа веры. Давний спор об исхождении святого духа оказался очень удобной ширмой, которая могла прикрыть не очень-то красивый повод разделения церквей. С этого момента догматическое расхождение церквей, которому раньше придавали не очень большое значение, все чаще и чаще стало выдвигаться на первый план.

Богословы пытаются спасти христианскую троицу

Сами богословы не плохо знают и историю, и предысторию своего «коренного догмата христианства». Их давно уже смущают факты, говорящие о заимствованиях из дохристианских религиозных культов. И они пытаются сделать хорошую мину при плохой игре. «Заимствования? А есть ли эти заимствования? — вопрошают христианские богословы. — Может быть, все эти дохристианские троицы не имеют никакого отношения к христианству? Почему противники христианства указывают только на моменты сходства христианской троицы с дохристианскими троицами? Ведь есть же моменты и отличающие эти троицы?»

Что же это за моменты? По мнению богословов, мы действительно находим следы божественных троиц в языческих религиях. Этот факт они уже не отрицают. Однако, говорят христианские богословы, ссылка противников христианства в объяснении земного происхождения христианского догмата о троице на заимствование его из древних религий совершенно неудачна. Дело, мол, в том, что в дохристианских религиях божественные троицы не составляют единого бога, а, наоборот, каждый член такой троицы представляет собой независимое, самостоятельное существо. Например, Ану, Бэл, Эа — это не один бог, а три разных бога; индийская троица, состоящая из Брамы, Вишну и Шивы, также является союзом самостоятельных богов. Учение христианства о троичности божества и представления о божественных троицах в дохристианских культах диаметрально противоположны, заключают богословы.

Все эти рассуждения рушатся под напором фактов, собранных учеными, которые изучают историю религии. И мы с вами уже знакомы с историей дохристианских троиц. Знаем, что они были определенным этапом в развитии религии, прошедшей долгий путь от поклонения многим богам к поклонению одному богу. Более того, мы знаем с вами и факты непосредственного влияния дохристианских троиц на формирование христианской троицы.

В христианской троице есть элементы прямого сходства с дохристианскими троицами. Во многих дохристианских троицах мы встречаем бога-отца, бога-сына. Христианская троица тоже содержит в себе эти части: библейский бог Саваоф выступает в качестве бога-отца, Иисус Христос — в качестве его сына.

Заявляя о том, что в дохристианских троицах не было единого бога, богословы допускают неточность. Единый бог — это не изобретение христианства. Единобожие возникло еще в дохристианских культах. Мы уже говорили о египетской троице, состоявшей из бога-отца Амона-Ра, богини-матери Мут и сына божьего Хонсу. Так вот в истории Египта были такие периоды, когда Амон-Ра мыслился как единый и единственный бог, а остальные боги считались только его проявлениями. То же самое можно сказать и о вавилонской троице, состоявшей из бога-отца Эа, богини-матери Дамкины и сына божьего Таммуза. В результате развития культа Таммуза он стал почитаться как единый бог, а все прочие боги — только как его воплощения, говоря по-христиански — ипостаси. К тому же и в христианской троице, впитавшей в себя многое из предшествующих религий, ясно видны следы влияния многобожных религий. Утверждение о том, что христианская троица — это один бог, а не три, не спасает христианских богословов.

И тогда в защиту самобытности христианской божественной троицы богословы выдвигают еще один довод. Они говорят: посмотрите на дохристианские троицы пристальнее, обратите внимание на их основное отличие от пресвятой троицы христианства —? они же, как правило, состоят из бога-отца, богини-матери и бога-сына, а христианская троица даже по составу другая. В ней же нет богини-матери. Зато где, мол, вы в дохристианских троицах видели бога — духа святого? Вот вам и коренное отличие «краеугольного догмата христианства». На первый взгляд этот довод христианских богословов в защиту пресвятой троицы кажется серьезным и внушительным.

Ну а как на это отвечает наука?

Как бог — дух святой вытеснил богиню-мать

Оказывается, и бог — дух святой не оригинальное изобретение христианства. И этот божественный образ позаимствован христианством из многих предшествующих религиозных направлений. На один из таких источников указывает изображение бога — духа святого на иконах в виде голубя.

Дело в том, что во многих дохристианских троицах богиня-мать часто принимает образ голубя-духа. Так, например, древневавилонская богиня Иштар часто изображалась голубкой. В виде птицы изображалась и богиня-мать древнеегипетской троицы Исида. Царица-богиня Верхней Ассирии Семирамида также связана с образом голубки. В религиозных мифах рассказывалось, что ее спасли от смерти и воспитали голуби, и она сама нередко изображалась в виде голубки. По всей вероятности, здесь мы встречаемся с отголоском древних религиозных взглядов, когда животные, в том числе и птицы, считались предками и покровителями людей.

В дальнейшем божественный голубь из земного воплощения богини-матери превращается в символ богини, в служебную птицу, сопровождающую богиню. Так, греческая богиня Афродита имеет при себе голубей, которые несут ее колесницу по воздуху.

В христианской троице бог — дух святой просто заменил богиню-мать, часто встречающуюся в дохристианских троицах, но родственный элемент — голубь, как образ духа, сохранился. Мы можем даже наметить определенные этапы в развитии этого божественного образа: первоначально голубь изображает земное воплощение богини-матери, затем становится ее символом, атрибутом (свойством), служебной птицей, затем вытесняет образ богини-матери и в дальнейшем предстает как самостоятельный образ бога.

В связи с этим очень интересен тот факт, что в некоторых раннехристианских направлениях (секта валентиан) в образе святого духа почитали всевышнюю божью мать. Не случайно, видимо, и то, что в не признанном христианской церковью, апокрифическом (подложном) «Евангелии от евреев» в одном месте сын божий Иисус Христос говорит: «Моя мать — дух святой — взяла меня за волосы и перенесла на гору Фаворскую», а в другом — святой дух описывается в виде сильной женщины ростом в несколько десятков километров.

Верующий человек может возразить и сказать: «Ну что вы нам в качестве примеров приводите взгляды еретиков, ссылаетесь на апокрифические евангелия? Ведь все это осуждено церковью, считается неправильным». Однако точку зрения многих раннехристианских сект мы встречаем и в «священном писании». Так, в древнесирийском переводе Евангелия от Иоанна, в главе XIV, о духе святом говорится: «она научит вас всему».

Есть еще один источник, оказавший влияние на христианскую концепцию пресвятой троицы, и в частности на представление о ее третьей ипостаси, боге — духе святом. К этому источнику нас приводят первые слова уже упоминавшегося нами Евангелия от Иоанна: «В начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог. Оно было в начале у бога. Все через него начало быть, и без него ничего не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Ученых давно уже интересовали эти строки. Они очень напоминали положения одной из древних философских школ — гностиков (от греческого слова «гносис» — знание). В дальнейшем анализ текстов Евангелия от Иоанна и текстов других христианских документов привел ученых к твердому убеждению, что философские взгляды гностиков оказали значительное влияние на формировавшееся христианство.

Основные положения учения гностиков сводятся к следующему. Окружающий человека мир устроен дурно, он полон зла и несовершенства. Творцом такого несовершенного мира не мог быть светлый, добрый и великий дух. Этого доброго и верховного бога они называли плерома (греческое, «полнота»). Несовершенный мир косной материи, в котором так мучается человек, создан каким-то другим, злым богом, стоящим значительно ниже верховного доброго бога. Не являясь творцом несовершенного мира, верховный благой дух соприкасается с ним только через посредника — божественный логос (слово, разум, закон). Назначение божественного логоса — в спасении человечества, прозябающего в темном, косном мире. Только с помощью логоса человек может войти в светлое царство бога-духа.

В I веке философские взгляды гностиков широко распространились среди образованных кругов Римской империи. Оказали они в дальнейшем влияние и на христианство. Так, например, в Евангелии от Иоанна Иисус Христос отождествляется со словом, с логосом («и слово стало плотию»), и так же, как и у гностиков, часто противопоставляются силы света и тьмы («свет во тьме светит, и тьма не объяла его»; Иоанн Креститель пришел, «чтобы свидетельствовать о свете»).

Христианство многое позаимствовало у своих предшественников. Заимствована сама идея божественной троицы. Не оригинальны и ее части: бог-отец — это ветхозаветный бог Яхве, бог — дух святой ведет свое происхождение от древних богинь-голубок и светлого духа — плеромы гностиков. Многие ученые считают, что и второе лицо троицы — Иисус Христос — это сложный образ, впитавший в себя и богов-спасителей дохристианских религий, и древнееврейского мессию-спасителя. Но это уж особая тема, требующая рассмотрения в специальной книге.

ПРАЗДНИК ТРОИЦЫ-ПЯТИДЕСЯТНИЦЫ

Мы довольно подробно остановились на догмате, раскрытию смысла которого посвящен праздник троицы. Оказалось, что коренной догмат «боговдохновенной» религии не оригинален, что он несет на себе следы глубокого влияния дохристианских культов. «Боговдохновенная» религия, претендующая на единобожие, на монотеизм, в сути своей, в коренном, главном догмате остается многобожной, содержит в себе пережитки политеистических религий: последователи христианства должны поклоняться и богу-отцу, и богу-сыну, и богу — святому духу. И утверждение богословов о том, что это не три разных бога, а один, что они неслиянны, нераздельны, не спасает христианское богословие.

Обратимся теперь к самому христианскому празднику. Может быть, он более оригинален, нежели догмат о пресвятой троице?

Христиане разных направлений широко и торжественно празднуют троицу. Православная церковь относит ее к числу своих двенадцати главных праздников, так называемых «двунадесятых».4 Троица отмечается наряду с такими праздниками, как рождество Христово, крещение господне, сретение господне, преображение господне, вход господень в Иерусалим, вознесение господне, рождество богородицы, введение во храм богородицы, благовещение богородицы, успение богородицы, воздвижение животворящего креста.

Легенда о сошествии духа святого

Согласно церковному преданию, праздник троицы установлен в честь сошествия бога — духа святого на учеников и сподвижников Иисуса Христа — апостолов; в честь события, в котором якобы приняли участие все три ипостаси пресвятой христианской троицы: и бог-отец, и бог-сын, и бог — святой Дух.

Церковные легенды утверждают, что умерший на кресте Иисус Христос на третий день после своей смерти воскрес. Прежде чем вознестись на небо, к своему божественному отцу, он повелел своим ученикам, которые должны были разнести по всему миру слово божье, оставаться в Иерусалиме. Апостолам было наказано ждать сошествия на них святого духа, обещанного богом-отцом («Не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от отца, о чем слышали от меня»; Деян., гл. 1, ст. 4).

Вот как описывается это сошествие святого духа в Деяниях святых апостолов: «При наступлении дня пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющие языки, как бы огненные, и пошли по одному на каждом из них. И исполнились все духа святого, и начали говорить на иных языках, как дух давал им провещать» (Деян., гл. 2, ст. 1—4).

Деяния утверждают, что это событие произошло при большом стечении народа («И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли галилеяне?»; гл. 2, ст. 7). Чудо произвело столь сильное впечатление на собравшийся народ, что апостол Петр должен был сразу же выступить с его разъяснением. Интересно отметить, что на вопрос людей, дивившихся на лопотавших на «иных языках» апостолов: «Что это значит?» — апостол Петр ответил: «Они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня» (Деян., гл. 2, ст. 12 — 15).

И здесь мы сразу же сталкиваемся с целым рядом трудностей. Несмотря на то что в Деяниях святых апостолов довольно точно указано, когда произошло чудо сошествия святого духа (в день пятидесятницы, в три часа дня), трудно поверить в вероятность этого события. Прежде всего, хотя бы потому, что в Новом завете (христианской части Библии) по поводу этого события существует странная разноголосица.

Описание сошествия святого духа в Деяниях святых апостолов — это красочное описание чуда, с огненными языками, с внезапным шумом с неба, с «говорением на иноязыках». Автор же Евангелия от Иоанна очень буднично повествует о том, как Иисус Христос пришел к своим ученикам (кстати, совсем не в день пятидесятницы), сказал им: «мир вам», а затем «дунул, и говорит им: примите духа святого» (Иоанн, гл. 20, ст. 22). Евангелисты Матфей и Марк вообще ничего не сообщают об этом событии, как будто и не знают о нем. Евангелист Лука рассказывает об обещании Иисуса Христа послать на апостолов «обетование» отца своего, о том, что Иисус Христос повелел апостолам оставаться в Иерусалиме, пока они не «облачатся силою свыше» (Лука, гл. 24, ст. 49). Здесь есть что-то напоминающее Деяния святых апостолов, хотя нет ни слова ни о сошествии святого духа, ни о том, что это должно произойти в день пятидесятницы.

Таким образом, сколько бы мы ни прилагали усилий, трудно отдать предпочтение и будничному описанию сошествия святого духа у евангелиста Иоанна, и красочному — из Деяний святых апостолов.

Может быть, нам удастся найти действительные корни праздника пресвятой троицы иным путем?

Прежде всего давайте выясним, что такое пятидесятница?

Иудейские корни праздника

«Полный православный богословский энциклопедический словарь» на этот счет сообщает следующее: «Пятидесятница — второй из трех великих праздников древнееврейского народа, установленный в память дарования народу закона при горе Синае... В день пятидесятницы совершилось сошествие св. духа на апостолов, почему праздник перешел и в христ. церковь с тем же названием, иногда заменяемым другими — день св. троицы, сошествие св. духа».

Какое же место в жизни древних евреев занимала пятидесятница?

У евреев этот праздник появился в глубокой древности. По всей вероятности, он был связан с переходом древнееврейских скотоводческих племен к оседлому образу жизни и земледелию, после переселения в Палестину. Во всяком случае, земледельческие элементы хорошо видны в этом празднике. Древние евреи часто называли праздник пятидесятницы «жатвой». В сознании земледельца он тесно связывался с дожином пшеницы, которая в Палестине созревала последней из хлебов. Праздник пятидесятницы как бы знаменовал окончание важного этапа в жизни земледельца — жатвы хлебов.

Раньше всего в Палестине созревал ячмень. С началом жатвы ячменя (зажином) был связан праздник опресноков, который в дальнейшем соединился с пасхой. Окончание же уборки сравнительно поздно созревающей пшеницы (дожин пшеницы) отмечалось праздником пятидесятницы. Это название праздника, по-видимому, происходит от срока уборки хлебов, которая продолжалась в Палестине около пятидесяти дней. В библейской книге Второзаконие прямо указывается: «Семь седьмиц отсчитай себе; начинай считать семь седьмиц с того времени, как появится серп на жатве. Тогда совершай праздник седьмиц господу богу твоему... чем благословит тебя господь бог твой» (Второзак., гл. 1 б, ст. 9 — 11).

Следует только заметить, что первоначально этот праздник посвящался не господу богу, а местным духам и божествам, которые считались покровителями полей и подателями урожая. Их стремились умилостивить, задобрить, поблагодарить за хороший урожай, заручиться поддержкой на будущее. Растительным духам и божествам в дни праздника в качестве даров преподносились первые хлеба из новой пшеничной муки. В дальнейшем почитание местных растительных духов было вытеснено культом единого бога Яхве. Он уже считался покровителем и подателем урожая, его благодарили и умилостивляли, ему приносили дары.

По мере развития культа Яхве праздник пятидесятницы стал носить все более и более храмовый характер, его земледельческие элементы все более и более отступали на задний план, а земные мотивы, связанные с обыденной жизнью, старательно затушевывались. Жрецы подчеркивали как главную сторону праздника пятидесятницы храмовые мотивы. Праздник стали связывать с богом Яхве, покровителем еврейского народа. Была создана легенда о том, что пятидесятница празднуется не в честь окончания жатвы, а в честь такого важного события в жизни еврейского народа, как знаменитое синайское законодательство, когда бог. Яхве через своего пророка Моисея дал еврейскому народу закон.

Весьма примечательно, что красочные и по-своему впечатлительные описания тех чудес, которыми якобы сопровождалось вручение богом Моисею знаменитых десяти заповедей, во многих деталях напоминают чудо сошествия святого духа, о котором говорят Деяния святых апостолов. Согласно одному из сказаний, во время синайского чуда голос бога Яхве был громоподобен и слышен словно среди сильного шума, напоминавшего шум ветра, и видны были при этом колеблющиеся и изливающиеся огненные языки. И в Деяниях святых апостолов также встречаются и внезапный «шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра», и «разделяющие языки, как бы огненные», излившиеся на апостолов.

Вероятно, древнееврейские религиозные сказания о синайском чуде были использованы автором Деяний святых апостолов. Так ведь поступали и многие его коллеги.

Однако, заимствуя у своих предшественников и сам праздник пятидесятницы, и описание связанного с ним чуда, христиане постарались придать им свой смысл, и прежде всего иное догматическое толкование. Христианские богословы связали праздник пятидесятницы с началом евангельской проповеди апостолами. В религиозных легендах, создававшихся вокруг праздника, христиане рассказывали о чудесном событии, случившемся с апостолами, перед тем как они отправились в путь, чтобы по всему миру разнести идеи Иисуса Христа. Новыми религиозными легендами христианские богословы как бы подчеркивали, что старое значение праздника пятидесятницы утратило свой смысл, что старый иудейский закон, врученный богом еврейскому народу на горе Синай, отменен самим богом. Чудо сошествия святого духа на апостолов, согласно утверждениям христианских богословов, как бы знаменовало собой тот факт, что, отменив старый закон, бог дал людям новый закон — евангелие. Так произошла христианизация древнего еврейского праздника — пятидесятницы.

Таков один из источников христианского праздника троицы. И на него нам указали богословы.

Сами христианские богословы не могут четко и ясно изложить историю одного из основных своих праздников. Если этот праздник установлен в честь события, о котором повествует «священное писание», то кажется само собой разумеющимся, что он должен был бы широко отмечаться уже ранними христианами. Однако исторические источники об этом умалчивают. Только с IV века более или менее часто встречаются упоминания о празднике сошествия святого духа. Относительно же широкое распространение он получил лишь с VII века, да и то отмечался он совсем не так, как в наши дни. Песнопения же в честь пятидесятницы были составлены Иоанном Дамаскином и Касмой Маюмским в VIII веке.

Славяне вносят свою лепту в праздник троицы

А теперь вернемся к тому, с чего начали эту брошюру. На Руси верующие, отправляясь на троицу в храм, часто берут с собой веточки березы. И церковь в этот день также украшается березовыми ветвями. Откуда этот обычай? Едва ли он идет от древнееврейской пятидесятницы.

Что ж, в данном случае сказалось влияние религиозных верований древних славян. А произошло это вот как.

На Руси до введения христианства, то есть до крещения Руси киевским князем Владимиром, в религиозных верованиях наших предков — славян, которые поклонялись множеству богов и духов, важное место занимали растительные духи. Полагали, что именно от их воли зависит урожайность полей, плодовитость скота. Растительным духам отводилась роль защитников от козней нечистой силы. Стремясь заручиться их поддержкой, люди старались задобрить их, приносили им разнообразные жертвы, богатые подарки, устраивали праздничные торжества.

Поскольку считали, что растительные духи находились в травах и деревьях, то и сами эти травы и деревья наделялись той чудесной силой, которой якобы обладали духи. И в дни религиозных праздников славяне украшали травой и ветвями деревьев свои дома, хозяйственные постройки, рассчитывая, что таким образом чудесная сила, заключенная в травах и ветвях, перейдет к людям, предохранит их от нечистой силы, принесет в будущем успехи.

Наибольшее предпочтение отдавалось духам, обитавшим в березе — дереве, которое чаще всего встречается в наших лесах.

Эти земледельческие моменты легко обнаруживаются в древнем славянском празднике — семике, которым, с одной стороны, завершался весенний праздничный цикл, связанный с пахотными работами, а с другой стороны, как бы знаменовалось начало нового важного этапа в жизни земледельца — начало цветения и колошения хлебов.

Вот как славяне отмечали этот праздник.

Обычно девушки (ведь земледелие первоначально было главным образом женским занятием) шли в лес и срубали там березку. Березку нарядно украшали цветами и лентами. Все это сопровождалось пением обрядных песен.

Вот отрывок из одной такой песни: Радуйтесь, березы, Радуйтесь, зеленые! К вам девушки идут, К вам красные, К вам пироги несут, Лепешки, яичницы.

Затем украшенную березку приносили в село и вокруг нее водили хороводы. Под березкой угощались пирогами, яйцами и т. д. Считалось, что в этом пиршестве принимали участие и растительные духи. Так заручались их поддержкой.*

Цветами, веточками березы в дни праздника девушки украшались сами, украшали ими и свои дома.

В некоторых местах с разукрашенной цветами березкой ходили по полям. Затем ее втыкали там в землю и устраивали пиршество прямо среди цветущих или колосящихся злаков. Остатки еды разбрасывали по полю, чтобы угостить и растительных духов. После этого духи плодородия будто бы должны были обеспечить богатый урожай.

Влияние растительных духов, по верованиям славян, простиралось не только на поля, но и на обыденную жизнь деревни. От воли духов зависело общее благополучие селения. Поэтому чудодейственными ветвями березы, носительницы растительных духов, украшали дома как снаружи, так и внутри.

Семицкий праздник, связанный с основным занятием славян — земледелием, отмечался очень широко. В народе он пустил глубокие корни. И христианство, когда оно распространялось на Руси, не смогло полностью преодолеть этого праздника. Более того, оно вынуждено было вобрать в себя многие его черты. Празднование семика приходилось обычно на конец мая — начало июня. В это же время и христиане отмечают свой большой праздник — троицу. Вот и получилось, что этот христианский праздник и языческий древнеславянский семик как бы слились воедино.

Славяне, привыкшие в дни семика украшать свои дома ветвями березы, после принятия христианства стали украшать так же и церкви. Христианские же священнослужители особенно и не противились этому. Сохраняя ряд языческих обрядов, они преследовали главную цель — заменить древний славянский праздник своим, христианским. Тем более, что праздник троицы легко ложился в земледельческий календарь славян и становился праздником, как бы знаменующим начало важного этапа ,в жизни хлебопашца — периода цветения и колошения хлебов.

Теперь подателями и покровителями урожая выступали уже не растительные духи, а сам триединый христианский бог. Так, вытесняя один из главных земледельческих праздников славян, христианская церковь одновременно пропагандировала и распространяла свой основной догмат. При этом туманному и непонятному рядовым верующим догмату о пресвятой троице придавалось довольно-таки наглядное содержание. Пресвятая троица становилась покровительницей урожая.

Современные христианские богословы пытаются убедить верующего, что деревья, трава и цветы, украшающие в троицу храмы и дома, указывают на «начатки возобновляющейся весны и вместе с тем обновление людей силою снисходящего духа святого». Это, возможно, действует кое на кого, но истины в себе не содержит. Обрядовая сторона троицы — всего-навсего пережиток древних, языческих земледельческих культов.

Религиозный смысл праздника троицы

Как и всякий большой религиозный праздник, праздник троицы многопланов. Помимо пропаганды основного догмата христианства, церковь в дни праздника троицы внедряет в сознание верующих веру в чудеса, закрепляя ее авторитетом «священного писания», в котором рассказывается о чудесном сошествии святого духа на апостолов в виде огненных языков. Но мы уже видели с вами, что никакого чуда сошествия святого духа не было. Сам же рассказ об этом чуде заимствован авторами «священного писания» из весьма распространенной древнееврейской легенды о никогда не существовавшем ветхозаветном пророке Моисее.

Есть и еще один, пожалуй, более важный мотив праздника троицы — проповедь идеи об особой роли церкви в жизни верующих. Основываясь все на том же мифическом сошествии духа святого на учеников Иисуса Христа, священнослужители во время празднования троицы убеждают верующих, что христианская церковь должна быть их руководительницей и наставницей.

Согласно церковному вероучению, сошествие духа святого на апостолов имеет сокровенный смысл. Это событие, говорят христианские проповедники, было не только божьим благословением апостолов перед тем, как им предстояло отправиться пропагандировать христианство для всех народов. Ведь апостолы, мол,— это не просто группа проповедников христианства, они зародыш христианской церкви. Поэтому, когда дух святой сошел на апостолов, он одновременно сошел и на церковь и с тех пор пребывает в церкви в виде благодати божьей. Христианские богословы говорят: «Сошедший на апостолов святой дух с этого времени непрерывно пребывает в церкви и подает жизнь и освящение не только каждой в отдельности христианской душе, но и всему собору церковному в целом. Церковь христова является хранительницей благодати, которую она через преемников апостольских — епископов и пресвитеров — преподает верным в таинствах и священнодействиях церковных». Только христианская церковь может раздавать дары святого духа, благодать божью. Без благодати же божьей спасение невозможно.

В качестве примера можно привести православную церковь. Она считает себя единоспасающей. Право на царство небесное можно получить, будто бы только находясь в лоне православной церкви. Ибо только она является истинной хранительницей вероучения Иисуса Христа, продолжательницей дела его учеников — апостолов, хранительницей даров святого духа, подательницей благодати божьей. И на основании этого православная церковь высоко оценивает свою миссию. С точки зрения богословов, православная церковь — это не просто какая-то культурная организация, удовлетворяющая религиозные потребности верующих. Нет, православная церковь претендует на роль учителя жизни.

Именно так понимает свое назначение русская православная церковь, и в этом она убеждает своих прихожан. «Наш православный храм,— говорят верующим православные священнослужители, — это великое училище, священная школа, в которой мы учимся жить так, как требуется христианину, учимся готовить себя к вечной жизни, спасать свою душу. Здесь учат нас не только слова молитв и песнопений, не только обряды нашего богослужения, не только слово божие, которое здесь читается и проповедуется, здесь дают нам уроки, наглядные и образные, те священные изображения, которые нас окружают».

Церковь — наставник, руководитель, учитель жизни — таков один из излюбленнейших мотивов церковных проповедей христианских богословов. И для того, чтобы крепче внушить верующим мысль о церкви как учителе жизни, ее сравнивают с матерью.

«Чем для нас, мои дорогие, является церковь?» — вопрошает в одной из своих проповедей митрополит Николай и сразу же отвечает: «Она— наша мать, крепко и с любовью обнимающая нас своими материнскими объятиями, подобно тому, как птица своими крыльями покрывает и согревает птенцов». Дальше это сравнение подробно развивается. Мать рождает дитя, и таинство крещения есть не что иное, как духовное рождение. Мать кормит свое дитя, и молитвы, благословения, таинства — это духовная пища. Первые понятия о том, что дурно и что хорошо, внушает ребенку мать, и православная церковь постоянно наставляет свою паству. Заканчивается это сравнение призывом к верующим: «Будем же верны пашей матери православной церкви до самой смерти».

Подобные проповеди о церкви как учителе жизни, руководителе и наставнике верующих часто произносятся в дни празднования троицы. Проповедникам христианской религии очень удобно обосновывать притязания церкви на столь высокую и ответственную роль ссылками на сошествие святого духа, на то, что христианская церковь якобы является хранительницей божьей благодати, раздатчицей даров святого духа.

Однако основания для этого довольно шатки. Прежде всего, невозможно доказать сам факт сошествия святого духа на апостолов, а вместе с тем и на всю христианскую церковь. Малоубедительная легенда, о которой рассказывает «священное писание», всего-навсего заимствована из иудейских религиозных сказаний, повествующих, в свою очередь, о никогда не случавшихся чудесах на Синайской горе.

Наконец, следует иметь в виду и ту несообразность, что совершенно невозможно определить, какая же христианская церковь является хранительницей даров святого духа. Единственным учителем и наставником христиан считает себя православная церковь. На эту же роль претендует и католическая церковь. Протестантские церкви тоже заявляют свои притязания на роль единственных руководителей и наставников христиан.

Существование множества религиозных верований, каждое из которых претендует на роль единственно истинного, лишний раз свидетельствует о том, что все эти направления ложны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В начале брошюры мы привели несколько высказываний христианских богословов, утверждавших, что христианский догмат о троице непостижим для человеческого разума. Теперь мы знаем цену этим утверждениям: они не соответствуют истине, противоречат историческим фактам, пренебрегают ими или даже искажают их. И в дополнение ко всему сказанному ранее нам хотелось бы еще сослаться на авторитет ученых, которые много сделали для того, чтобы снять ореол таинственности с догмата о троице, и убедительно показали, как возникла вера в триединого христианского бога.

Слово ученым

Вот что, например, говорит о христианской троице талантливый английский исследователь Джон Робертсон в своей книге «Первоначальное христианство»: «С точки зрения разума, если вообще здесь можно говорить о разуме, учение о троице было просто заимствовано христианами из понятия о божественных триадах, господствовавших в древнеегипетском и других учениях; из них троица Осирис — Исида — Гор является хорошо известным примером».

Большой вклад в критическое раскрытие истории и содержания христианской троицы внесли советские исследователи. Один из них, А. Б. Ранович, в «Очерке истории раннехристианской церкви» писал: «Но и сама троичность бога отнюдь не была христианским изобретением. Дитлеф Нильсон правильно указывает, что христианская троица восходит отчасти к древнеарабским представлениям о троице бога-отца, бога-сына и богини-матери. Христианский дух святой — модификация богини-матери... Впоследствии церковь фактически восстановила в качестве третьего члена троицы богиню-мать, заменив ею слишком абстрактное понятие «святого духа». Святой дух остается абстрактной догмой в культе, но не играет заметной роли в конкретных верованиях массы христиан».

В очень обстоятельной работе «Религия в истории народов мира» видный советский этнограф и историк С. А. Токарев отмечает логическую нелепость христианского догмата о троичности бога. «Объясняется же эта путаница,— говорит С. А. Токарев, — просто тем, что составные части пресвятой троицы взяты из разных .источников; бог-отец — это еврейский Ягве-Саваоф; бог-сын — это мессия-спаситель... бог — дух святой — это плерома, отвлеченное божественное начало гностиков, которое ставилось ими неизмеримо выше еврейского бога Ягве и даже отчасти противопоставлялось ему. Беспринципное соединение этих различных идей и дало христианскую троицу».

Выдающийся представитель советского атеизма Емельян Ярославский в своей книге «О том, как родятся, живут и умирают боги и богини» писал: «Как видите, христианское учение о пресвятой троице ничего нового не представляет по сравнению с тем, что было в других религиях. Учение о троице существовало до христианства. Пресвятая троица так же создана людьми, как и все остальные боги и богини и религиозные учения».

Такова точка зрения ученых на христианскую троицу. И это мнение ученых является результатом долголетних изысканий, вытекает из анализа богатого и разностороннего фактического материала. Ученые собрали большое количество фактов, материалов, свидетельствующих о действительных исторических корнях почитания троицы. О многих этих фактах, собранных различными учеными, мы и рассказали на страницах этой брошюры.

В заключение нам бы хотелось рассказать одну легенду. В первые века нашей эры на территории Римской империи очень широко распространился митраизм — религия поклонников солнечного бога Митры. Влияние митраизма было столь широким, что одно время эта религия успешно конкурировала с христианством. Рассказывают, что в подземельях митраистских храмов находилась «святая святых». Поклонники бога Митры были убеждены, что там хранится главная тайна, недоступная для простых смертных. Чтобы проникнуть в «святая святых», надо было пройти семь ступеней посвящения. На каждой такой ступени посвящаемому открывали некоторые тайны митраизма, но при этом говорили, что самую главную тайну, сокровенную суть митраизма он узнает на седьмой ступени посвящения. Долгий срок требовался для того, чтобы пройти семь ступеней. Обычно на этот путь становился молодой человек, находящийся в расцвете сил. К «святая святых» он подходил уже дряхлым старцем. Наконец наступал долгожданный миг. Один, без свидетелей, посвящаемый входил в «святая святых».

Входил он туда в большом душевном смятении, потупив взор. Сейчас он познает тайну, постижению которой он посвятил всю свою жизнь. Постепенно он успокаивался, поднимал глаза и видел, что «святая святых» пуста. Потрясенный, он выходил из «святая святых». Жизнь прожита напрасно... Но к нему бросались его молодые коллеги с вопросами о тайне тайн. И стыдно было старцу признаться им, что он впустую прожил жизнь, что в «святая святых» только пустота. И он им отвечал: «Не торопитесь, в свое время и вы познаете то же, что познал я».

Такова легенда. Мы привели ее для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, что тайны любой религии — это пустота. И нам хотелось бы предостеречь верующих от напрасной растраты сил для постижения мнимой мудрости догмата о пресвятой троице. Стоит только немного приподнять завесу тайны, которой тщательно окутывают богословы этот догмат, чтобы увидеть пустоту. За каждым религиозным догматом ничего, кроме пустоты, не скрывается.

Титов Владимир Елисеевич
ТРОИЦА

Заведующий редакцией А. В. Белов
Редактор Г. И. Жарикова
Художественный редактор Г. Ф. Семиреченко
Технический редактор Л. К. Уланова
Ответственные корректоры Т. П. Зыкова, Н. Н. Иткина

Сдано в набор 25 октября 1973 г. Подписано в печать 7 декабря 1973 г.
Формат 84 X 108 1/32. Бумага типографская № 2.
Условн. печ. л. 3,78. Учетно-изд. л. 2,65. Тираж 150 тыс. экз. А04778.
Заказ № 2894. Цена 9 коп.

Политиздат. Москва, А-47, Миусская пл., 7
Ордена Ленинз типография «Красный пролетарий»
Москва, Краснопролетарская, 16.