Дроздовский поход11 марта (26 февраля по старому стилю) 1918 года начался переход Первой Отдельной бригады Русских добровольцев под командованием Генерального штаба полковника Михаила Гордеевича Дроздовского с Румынского фронта Первой мировой войны на Дон для соединения с Добровольческой армией генерала Л.Г. Корнилова и совместной борьбы против советской власти.
Этот поход стал одним из наиболее героических (наряду с «Ледяным походом» Корнилова и «Сибирским ледяным походом» Каппеля) эпизодов в истории Белого движения.
М.Г. Дроздовский
|
В ноябре 1917 года начальником 14-й пехотной дивизии, воюющей на Румынском фронте, назначают М.Г. Дроздовского. Однако он не спешит принимать новую должность: на фронте уже известно о захвате власти большевиками, их первых декретах и начале переговоров с немцами о выходе России из войны. Старой армии, по сути, уже не существует. «Несомненно, — пишет в дневнике Дроздовский, — что нетрудно было бы поплыть по течению и заняться ловлей рыбки в мутной воде революции. Ни одной минуты не сомневался бы в своем успехе, ибо слишком хорошо изучил людскую природу и природу толпы. Но невозможно поступиться честью ради выгоды: я — офицер… Почетного мира для нас уже не будет. Насколько я ориентирован — нет никаких надежд на спасение извне. Все это развязывает руки».
Даже заклятые враги — германцы и австро-венгры — кажутся теперь ему меньшим злом, чем большевики. Чтобы начать борьбу с ними, Дроздовскому и многим офицерам на румынском фронте не хватало последней капли, переполнившей бы чашу терпения, чьего-нибудь клича.
И таковой прозвучал: в декабре 1917 года главнокомандующий русскими армиями в Румынии генерал Дмитрий Григорьевич Щербачев получил письмо с Дона от генерала Михаила Васильевича Алексеева о начале вооруженной борьбы с большевиками, формировании Добровольческой армии и с призывом вступать в ее ряды. Письмо довели до офицеров. Надо ли говорить, что полковник Дроздовский был первым, кто на румынском фронте изъявил желание вступить в ряды Добрармии. Его и назначили командиром отряда добровольцев, формировавшегося в Яссах.
Надо отметить, что поначалу идея добровольчества не имела особой популярности на Румынском фронте. По собственной инициативе активность проявляли лишь полковник Дроздовский и немногочисленные присоединившиеся к нему офицеры. Первым делом Михаил Гордеевич решил вопрос с вооружением своего пока немногочисленного отряда. Оружие и боеприпасы отбирали у дезертиров, которые в начале 1918-го оставляли фронт целыми подразделениями. Офицерские заставы и заслоны изымали у них винтовки, пулеметы и даже легкие орудия.
Очень скоро в распоряжении Дроздовского оказались солидные запасы оружия и боеприпасов. А в феврале и сам процесс формирования офицерских частей для отправки на Дон приобрел централизованный характер: отряд Дроздовского переименовали в бригаду, вторая аналогичная воинская часть начала формироваться в Кишиневе. Казалось, еще немного — и на юг России двинется действительно мощная военная сила, способная восстановить рухнувший порядок.
Увы, такого не случилось. После того как большевики в Бресте сели с немцами за стол переговоров, Румыния сочла для себя возможным также вступить в сепаратные переговоры с Германией, резко изменив свое отношение к дислоцированным на румынской территории русским воинским частям. Их попросту начали разоружать. Главком Щербачев и генерал Антонин Кельчевский, возглавлявший недавно созданное управление добровольческих войск, посчитав положение безнадежным, отдали приказ о роспуске всех находившихся в его подчинении офицерских формирований.
Единственным командиром, отказавшимся его выполнить, был полковник Дроздовский. Румыны попытались разоружить бригаду силой. Но Михаил Гордеевич направил правительству недавних союзников ультиматум, в котором указал, что «разоружение добровольцев не будет столь безболезненно, как это кажется» и что «при первых враждебных действиях город Яссы и королевский дворец могут быть жестоко обстреляны артиллерийским огнем». Как только румынские войска попытались окружить лагерь дроздовцев, те выступили им навстречу в боевых цепях с примкнутыми штыками. А на ясский дворец, где в то время располагалась резиденция румынского короля, навели жерла орудий две артиллерийские батареи, находившиеся в распоряжении Дроздовского.
Румыны немедленно отвели свои части, а на следующий день предоставили вагоны и паровозы для того, чтобы выпроводить бригаду в Кишинев. Оттуда полковник Дроздовский принял решение самостоятельно пробиваться на Дон, к генералам Алексееву и Корнилову.
Нагрудный знак Дроздовского полка
|
667 офицеров, 370 солдат (в большинстве своем — Георгиевских кавалеров), 14 врачей и священников, 12 сестер милосердия — вот и все русское воинство, которое 11 марта 1918 года выступило из Ясс в поход на Дон. Немногим более тысячи человек из тех сотен тысяч, что находились на Румынском фронте.
Им предстояло пройти более 1200 километров — с боями по России, уже охваченной Гражданской войной.
В Кишиневе к дроздовцам присоединились несколько десятков добровольцев из расформированной бригады полковника Белозора. В районе Дубоссар к ним пробилась шедшая из Измаила сводная офицерская рота морской дивизии во главе с полковником Михаилом Жебрак-Русановичем. Пополняясь такими мелкими, но прекрасно организованными и сплоченными отрядами, бригада Дроздовского продолжала путь, с каждым днем становясь все более и более грозной силой.
Сам Михаил Гордеевич сильно изменился в эти дни и внешне, и внутренне. Прекрасно понимая, какую ношу на себя взвалил, он все подчинил одной цели — спасению погибавшей Отчизны. «Дроздовский был типом воина-аскета: не пил, не курил, не обращал внимания на блага и удовольствия жизни, — вспоминал о нем бывший сослуживец капитан Владимир Михайлович Кравченко в книге «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи», изданной в Германии в 1975 году. — Всегда в одном и том же поношенном френче с потертой Георгиевской ленточкой в петлице (из скромности он не носил самого ордена). Всегда занятый, всегда в движении. Трудно было понять, когда он находил время есть или спать. В походах, с пехотной винтовкой за плечами, он напоминал средневекового монаха Петра Амьенского, ведшего крестоносцев освобождать гроб Господень… По сути, полковник Дроздовский и был крестоносцем распятой родины».
О том, что творилось у него в душе после всего увиденного в России, можно судить по дневниковым записям Дроздовского. «Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Этими дикарями, разнузданными хулиганами признается и уважается только один закон — «око за око». А я так скажу: два ока за одно око, за один зуб — все зубы, «поднявший меч от меча и погибнет». И далее: «В этой беспощадной борьбе за жизнь я встану вровень с этими страшными звериными законами. Жребий брошен, и по этому пути мы пойдем бесстрастно и упорно через потоки своей и чужой крови».
Стоит ли удивляться тому, что вскоре большевики заговорили о дроздовцах как о некой карательной экспедиции, блуждающей по южным губерниям. В боях пленных они не брали. А над любыми ставленниками советской власти, схваченными в городах и местечках, через которые пролегал путь бригады, суд вершили более чем скорый. Приговор у дроздовцев был один: красный — значит виновен… Впрочем, доставалось от них не только комиссарам.
Переправившись через Днепр, на просторах Левобережной Таврии Дроздовский в начале апреля вступил в царство бандитских батьков и атаманов. Узнав про некоего Махно, буйствовавшего в окрестностях Гуляй-Поля, решил проучить его. Несколько офицерских рот были посажены в вагоны и двинуты на столицу анархистов. Узнав, что «едут офицеры», махновцы обступили поезд, предвкушая, как было до этого, легкую поживу. А их встретили в упор огнем из пулеметов и винтовочными залпами, многих положив прямо у насыпи и вблизи железнодорожного полотна. Но добивать батькино войско времени не было, и Дроздовский повел бригаду к Мелитополю. А Махно с тех пор офицеров-«добровольцев», особенно дроздовцев, на дух не переносил.
Чем ближе была конечная цель, тем тревожнее поступали сведения: якобы Дон пал, Добровольческая армия разбита и скитается где-то по Северному Кавказу, Корнилов убит… Настроение было мрачным, наваливалась тоска и безысходность. Все усилия казались тщетными, надежды — утраченными. «Мы — блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы! Трудно и тяжело!!!» — делает запись в своем дневнике Михаил Гордеевич. Но — замкнутый, осунувшийся, мрачный — он упрямо ведет поверивших ему и в него людей вперед, напролом, руководствуясь уже не здравым смыслом, а только собственной интуицией, годами выработанным упорством. И верой, что все их жертвы будут не напрасны.
17 апреля дроздовцы с боем занимают Мелитополь, еще через несколько дней — Бердянск. И там получают радостную весть: Дон восстал, Добровольческая армия жива и сражается! Дроздовский поворачивает к Таганрогу, но он уже занят высадившимися в нем германскими частями. Не вступая с ними в бой, дроздовцы обогнули город с севера и устремились к Ростову.
Его штурмовали в пасхальную ночь. Авангард бригады во главе с полковником Михаилом Войналовичем с ходу прорвался к центру города, занял вокзал, закрепился там и до рассвета отражал ожесточенные попытки красных расправиться с горсткой храбрецов. Сам Войналович погиб, но подоспевшие основные силы дроздовцев вынудили большевиков покинуть Ростов. Но ненадолго: из Новочеркасска подошли бронепоезд и несколько эшелонов с матросами и красногвардейцами. Потеряв около сотни убитыми, Дроздовский вынужден был отступить из города.
Но его усилия не пропали даром. Воспользовавшись ослаблением красных под Новочеркасском, 8 мая Южная группа казачьего полковника Денисова заняла столицу Войска Донского, завязав бои за город. Дроздовский стремительным маршем повел бригаду туда. Подоспел вовремя: казаки, непревзойденные конные воины в чистом поле, не устояли в двухдневных пеших боях в городских кварталах, начали отступать. И тут в тылу у большевиков появились дроздовцы.
Развернувшиеся в цепи, сопровождаемые броневиками офицерские роты, устремились на штурм предместий. Сея смерть и панику, открыли огонь артиллерийские батареи бригады. Заблестели клинки над всадниками офицерского кавалерийского дивизиона… Бежавших красноармейцев и матросов преследовали и били на протяжении пятнадцати верст.
Вечером того же дня дроздовцы, забрасываемые весенними цветами, вступили на улицы Новочеркасска. Казаки, ранее не особо жаловавшие «золотопогонников», встречали их как настоящих героев, с нескрываемым восторгом глядя на эту невесть откуда взявшуюся силу…
Поход «отчаянной тысячи» Дроздовского, длившийся 61 день, завершился.
На Дон Михаил Гордеевич привел уже почти 3000 отлично обмундированных и вооруженных, закаленных в боях бойцов. А вся возглавляемая генералом Деникиным Добровольческая армия, изрядно потрепанная в боях 1-го Кубанского (Ледяного) похода, насчитывала в те дни немногим более 6000 штыков и сабель.
Бригада Дроздовского, кроме стрелкового оружия и 1 000 000 (!) патронов, располагала тремя артиллерийскими батареями, несколькими броневиками и аэропланами, собственной автоколонной грузовиков и радиотелеграфными подразделениями.
Понятно, что атаман Петр Краснов, возглавивший в те же майские дни 1918 года Всевеликое Войско Донское, пожелал видеть дроздовцев в своем подчинении, предложив Михаилу Гордеевичу с его людьми стать «Донской пешей гвардией». Но для Дроздовского были неприемлемы политические взгляды атамана, пытавшегося создать на Дону самостоятельное государство и ради этого не брезговавшего союзом с немцами. Дроздовский, державник и монархист по убеждениям, считал свою бригаду частью русской армии, продолжавшей находиться в состоянии войны с Германией. И, в дополнение к этому, обремененной борьбой за единую и неделимую Россию с врагом внутренним.
Участвовать в растаскивании страны на уделы он не желал и потому повел своих людей в район станиц Мечетинской и Егорлыкской, где набиралась сил вышедшая из жестоких боев Добровольческая армия. Подчиненные Михаила Гордеевича влились в ее состав на правах 3-й дивизии и теперь уже вполне официально стали именоваться «дроздовцами». Как и другие «цветные» полки Добрармии — «корниловцы» и «марковцы», — они обзавелись собственной формой: фуражками с белым околышем и малиновой тульей, малиновыми с белым кантом погонами.
Использован материал:
Артем Денисов, Белый вождь «малиновых фуражек» Событие Военный_эпизод |
