сегодня10декабря2024
Ptiburdukov.RU

   История - это наука преодоления анархии, наука обретения целостности сознания.


 
Главная
Поиск по сайту
Контакты

Литературно-исторические заметки юного техника


Биографический справочник


А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


Александр Николаевич Вертинский


А.Н. Вертинский

     21 марта (2 апреля по новому стилю) 1889 года родился Александр Николаевич Вертинский – русский эстрадный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады в первой половине ХХ века, лауреат Сталинской премии второй степени (1951). Отец актрис Марианны и Анастасии Вертинских.

     Феномен А.Н. Вертинского и по сей день вызывает у одних удивлённое недоумение, у других – восхищение и преклонение перед его незаурядным талантом и воистину мировой популярностью. Как могло случиться, что за полтора года (с середины 1915 по 1917 год) доселе никому неизвестный автор примитивных шансонеток, актёр немого кино, медбрат санитарного поезда сумел сделать такую артистическую карьеру, которая не снилась никому из современных звёзд отечественного шоу-бизнеса? Во время кровопролитной войны, всеобщего смятения и революционных безумств Вертинский-Пьеро собрал на своих концертах почти миллионную аудиторию, заставив слушать не политические обещания или декадентскую заумь, а примитивно рифмованные песенки-новеллы, которые оказались близки и понятны всем. Он говорил о главном в жизни каждого человека: о любви и смерти, о счастье и горе, об измене, разлуке, обрекал слушателя на прекрасную мечту, снимая всякое довлеющее ощущение материальности мира, дарил надежду. Слушателей привлекала, прежде всего, полная аполитичность и индивидуалистичность поэтики Вертинского. Сам артист неоднократно говорил:

     «Я был больше, чем поэтом, больше, чем актером. Я прошел по нелегкой дороге новаторства, создавая свой собственный жанр…»

     Действительно, А.Н. Вертинский изобрёл новый жанр, которого ещё никогда не бывало на русской эстраде. Ему удалось избавиться от рутинных традиций русского романса. Он впервые предложил эстраде другую песню - более утонченную, изящную, связанную с эстетикой новейших течений в искусстве и культуре.

     Привлекательным для публики оказался и особенный стиль Вертинского, его сценическая маска. С середины 1915 по конец 1917 года артист выступал в гриме печального Пьеро. Казалось бы, белый Пьеро не годился для исполнения лирических и даже трагических песенок о любви, дружбе и смерти. Однако для искусства начала XX века был характерен поиск маски, неповторимого образа. Зритель шёл «на маску», и её стремились использовать самые разные деятели искусства: желтая кофта Маяковского, бархатная блуза и кудри Блока, экзотическая поза Северянина - все это поиск маски, уникального места в искусстве.

     Сам Вертинский утверждал, что грим трагического Пьеро родился спонтанно во время его работы на санитарном поезде. Молодые санитары давали небольшие концерты для раненых, и грим на сцене был необходим исключительно из-за чувства неуверенности и растерянности актёров-непрофессионалов перед переполненным залом.

     Образ многострадального шута как нельзя лучше соответствовал той роли утешителя, которую выбрал себе артист. Позднее у него появилась маска нигде не виданного чёрного Пьеро. Эта маска помогала Вертинскому входить в образ, давала соответствующий эмоциональный настрой перед выходом на сцену, пробуждала необходимые чувства. К маске он заказывает себе новый костюм Пьеро - черный вместо белого, и Москва разукрашивается огромными афишами: «Бенефис Вертинского». Это было в октябре 1917 года – буквально накануне тех «нескольких дней, которые потрясли мир»…

Биография

     Александр Николаевич Вертинский родился в Киеве в семье мелкого чиновника. Между его родителями не было заключено официального брака. Отец, Николай Петрович Вертинский, имел другую семью, и жена не давала ему развод. Позднее он усыновил Александра и его старшую сестру Надежду. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сёстры матери в разные семьи. Тётки почему-то препятствовали их общению и сообщили Александру заведомую неправду о смерти его сестры. Впоследствии судьба вновь соединила брата и сестру Вертинских.

     Александр обучался в разных гимназиях города Киева. Его несколько раз выгоняли за неуспеваемость, затем принимали обратно. В 1905 году он был изгнан из гимназии окончательно, и вступил во взрослую жизнь. Ещё будучи гимназистом, Вертинский страстно увлёкся театром, выступал в любительских спектаклях и, в качестве статиста, на сцене киевского Соловецкого театра.

     Покинув дом тётки, он перепробовал множество занятий: побывал бухгалтером в Европейской гостинице (откуда был скоро уволен за неспособность), продавал открытки, грузил арбузы и т.д. Иногда удавалось устроиться статистом в театр. В это же время судьба приводит Александра в дом Софьи Николаевны Зелинской, преподавательницы женской гимназии, очень умной и образованной женщины. У неё собирался весь цвет интеллигенции Киева: поэты Кузьмин, Владимир Эльснер и Бенедикт Лившиц, художники Александр Осмеркин, Казимир Малевич, Марк Шагал, Натан Альтман, Золотаревский, и главное - много талантливой молодёжи. Вертинский проникался их философией, эстетикой, приобретал духовный и творческий опыт.

     В отличие от эстрадных звезд начала XX века, пришедших на эстраду с опереточной, а то и с оперной сцены, Вертинский вышел из литературной среды. Он сам писал:

     «Я не могу причислить себя к артистической среде, а скорее к литературной богеме. К своему творчеству я подхожу не с точки зрения артиста, а с точки зрения поэта, меня привлекает не только исполнение, а подыскание соответствующих слов, которые зазвучат на мой собственный мотив».

     С 1910 года об Александре Вертинском начали уже поговаривать как о подающем надежды молодом литераторе. Небольшие киевские газеты и журналы охотно печатали его рассказы, написанные в модной декадентской форме. В газете «Киевская неделя» появились «Портрет», «Папиросы «Весна», «Моя невеста». Еженедельник «Лукоморье» напечатал рассказ «Красные бабочки». В эти годы Вертинский пробует себя и в роли театрального критика: пишет рецензии на выступления крупных знаменитостей - Шаляпина, Вяльцевой, Вавича, Ансельми, Каринской, Руффо и др. Постепенно его имя становится известным в среде киевской творческой интеллигенции.

     Однако честолюбивому литератору хотелось большего. Подобно массе непризнанных талантливых провинциалов, Вертинский устремился в свой поход «за синей птицей удачи».

     В 1911 году он едет в Москву. Сюда же приезжает и его сестра, актриса Надежда Вертинская. Они поселились вместе в Козицком переулке, в доме Бахрушина. Кстати, как ни странно, вернувшись на Родину из эмиграции, Вертинский получит квартиру в том же доме, только в другом подъезде.

     В Москве Александр выступает в разных кружках - то литературных, то драматических. Он не имеет постоянного заработка, но изо всех сил стремится попасть в круг московской литературной и театральной богемы. Очевидно, в этот период Вертинский первый раз понюхал кокаин и пристрастился к нему.

     В начале 1912 года Вертинский поступил в театр миниатюр М.А. Арцибушевой, где выступал с небольшими пародиями. Одной из первых его работ стал номер под названием «Танго» (этот танец был новым, но уже очень модным): балетная пара танцевала танго, а он, стоя у кулис, исполнял песенку-пародию на действие на сцене. Номер имел успех, и Вертинский получил рецензию в прессе: полторы строчки в «Русском слове». А это была уже настоящая победа над безвестностью. Если, начиная работать в театре, Александр получал символическую плату: «борщ и котлеты», то теперь уже ему было положено жалование двадцать пять рублей в месяц. Но, увы... деньги эти шли главным образом на покупку кокаина.

     В сентябре 1913 года Вертинский попытался осуществить свою главную мечту: попасть на сцену МХТ. Он сдавал экзамен на статиста, но принят не был. Экзаменовал соискателей лично К.С. Станиславский, которому не понравилось, что Александр картавит. Лишь спустя время певец-Вертинский сумеет талантливо обыграть этот дефект, сделав редуцированное «р» своей главной «фишкой».

     Дефект дикции не помешал Вертинскому весьма успешно сниматься в немом кино («Король без венца», «От рабства к воле», «Чем люди живы»). На съемочной площадке он подружился со звездами русского кино начала XX века – Иваном Мозжухиным и Верой Холодной. По одной из версий, Холодная появилась на киностудии именно по рекомендации Вертинского. По другой версии, он лично познакомился с Верой Васильевной лишь в 1915 году, когда привёз ей письмо с фронта от раненого мужа. Как и все тогда, Вертинский был неравнодушен к молодой актрисе. Однако их роман носил чисто платонический характер: актёры вместе выступали во фронтовых концертах, снимались в кино, но восходящая звезда экрана была «рабой любви» только в кинематографе. В жизни Вера Холодная оказалась верной женой и прекрасной матерью. Посвящая ей песенку «Маленький креольчик», Вертинский впервые придумал и написал на нотах: «Королеве экрана». Ещё многие песенки были посвящены ей, в том числе и «Ваши пальцы пахнут ладаном». Прочитав текст песни, Холодная потребовала снять посвящение. (В 1919 году, узнав о смерти Веры Холодной, Вертинский вернул его.) Многие сценарии немых фильмов в то время писали на сюжеты популярных романсов, и один из сценариев был основан на стихотворении Вертинского «Бал Господень».

     Тогда же начинающий поэт познакомился с Маяковским и выступал в кафе футуристов. Впрочем, футуризм как направление в искусстве оказал на поэтическое творчество Вертинского слабое влияние. Футуризм рассматривался молодым поэтом лишь как возможность эпатировать публику, обратить на себя внимание, как-то выделиться. Гораздо большее впечатление на будущего автора ариэток Пьеро произвели поэзоконцерты популярного в те годы Игоря Северянина.

     В 1914 году началась Первая мировая война, и Александр Вертинский ушёл добровольцем на фронт. Он попал на санитарный поезд № 68 Всероссийского союза городов, начальником которого был граф Никита Толстой. С 1914 по 1916-й годы поезд курсировал между передовой и Москвой. Санитар Вертинский работал "как зверь": перевязывал и выносил раненых с поля боя, сам получил лёгкое ранение. В поезде была книга, где записывались все перевязки раненых. Когда Вертинский окончил свою службу весной 1915 года, на его счету было 35 тыс. перевязок.

Первые успехи

     Вернувшись в Москву, Александр узнал о смерти своей сестры Нади от передозировки кокаина. Сам Вертинский, благодаря фронтовым испытаниям, уже справился с этой пагубной привычкой. Смерть сестры, которая оставалась единственным близким ему человеком, в значительной мере отразилась на настроении поэта и его творчестве.

     Вертинский возвращается на сцену театра миниатюр Арцибушевой, но уже с собственным номером – «Песенками Пьеро».

     В качестве «ариэток Пьеро» он исполнял свои стихи, положенные им на музыку, чаще всего собственного сочинения: «Маленький креольчик», «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Лиловый негр» (посвященные Вере Холодной), «Сероглазочка», «Минуточка», «Я сегодня смеюсь над собой», «За кулисами», «Бал Господень», «Пес Дуглас», «О шести зеркалах», «Jamais» (Попугай Флобер), «Я маленькая балерина» (в соавторстве с Н. Грушко), «Кокаинетка» (слова В. Агатова) и др.

     Со своими песенками Вертинский выступал также в Петровском театре, который держала Марья Николаевна Нинина-Петипа, бывшая актриса, происходившая из славной театральной династии Петипа. Билеты на его выступления раскупались на неделю вперед, его гонорар составлял уже сто рублей в месяц. Нотные магазины на Петровке были завалены нотами Вертинского. В витринах Аванцо на Кузнецком и в кафе у «Сиу» стояли его портреты в костюме Пьеро.

     Выступая перед публикой во фронтовых госпиталях, Вертинский сумел уловить главное, что было необходимо человеку в меняющемся на глазах мире: сохранение его индивидуального «я». Трагедия этого маленького «я» выведена автором за рамки существующей реальности; в шансонетках Пьеро она происходит как бы вне всего, что может произойти с человеком на самом деле:


Я сегодня смеюсь над собой...
Мне так хочется счастья и ласки,
Мне так хочется глупенькой сказки,
Детской сказки наивной, смешной…

     Вместе с театриком Нининой-Петипа Александр Вертинский начинает гастролировать. По приглашению Леонидова (крупный антрепренёр в театральном мире того времени, возивший по провинции крупных гастролёров: Художественный театр, Собинова, Гельцер, Нежданову) маэстро уезжает на гастроли. Первый город был Екатеринослав, где его встретила тысяча двести зрителей. Зал дрожал от исступленных аплодисментов, люди рыдали. С этого времени Вертинский начинает делать аншлаги и получать большие гонорары в Киеве, Тбилиси, Одессе и других крупных городах.

Революция

     Аполитичность и «внемирность» поэзии Вертинского была нарушена только один раз - после большевистского переворота 1917 года. Под впечатлением провала московского октябрьского восстания и гибели мальчиков-юнкеров, Вертинский написал романс «То, что я должен сказать». И тут же поплатился: текст песни возбудил интерес ЧК, куда артиста вызвали для дачи объяснений по поводу его сочувствия к врагам революции.

     Сохранилась легенда, будто бы Вертинский возмущённо заметил чекистам: «Это же просто песня, и потом, вы же не можете запретить мне их жалеть!» На что получил четкий и лаконичный ответ: «Надо будет, и дышать запретим!»

     Такой поворот событий вынудил артиста оставить Москву. Конец 1917 и весь 1918 год Вертинский с успехом гастролировал в разных городах юга России: Одесса, Ростов, Екатеринослав, побывал на Кавказе и в Крыму. Его возили то Леонидов и Варягин, то Галантер и Гросбаум, иногда он ездил с театриком Марии Николаевны, иногда сам договаривался с каким-нибудь театром миниатюр и пел отдельным номером. Где-то в этот период Вертинский меняет костюм Пьеро на фрак, в котором выступал всю оставшуюся жизнь, никогда не отступая от этого сценического образа. После событий 1917 года, когда многие интеллигенты сменили шляпы на пролетарские картузы, чёрный фрак Вертинского тоже стал своеобразной маской или, если угодно, своеобразным символом.

     В Одессе с артистом произошёл запоминающийся случай. Однажды ночью его поднял с постели белогвардейский офицер и отвёз в походный вагон генерала Слащёва. Рядом с генералом находились офицеры его штаба и юнкер Нечволодов (гражданская жена Слащёва, участница сражений, дважды спасшая ему жизнь). Все в вагоне нюхали кокаин. Привезли Вертинского только для того, чтобы услышать одну единственную песню: «То, что я должен сказать»…

Эмиграция

И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый ангел
И сказал: "Маэстро, бедный. Вы устали. Вы больны.
Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго.
Даже в нашем добром небе были все удивлены…

«Жёлтый ангел», А.Вертинский

     Вертинский покинул Россию в начале 1920 года, выехав в Константинополь на пароходе «Великий князь Александр Михайлович». Причины своей эмиграции много позднее он определял так:

     «Что толкнуло меня на это? Я ненавидел Советскую власть? О нет! Советская власть мне ничего дурного не сделала. Я был приверженцем какого-либо другого строя? Тоже нет. Очевидно, это была страсть к приключениям, путешествиям. Юношеская беспечность».

     Возможно, Вертинский не успел как следует познакомиться с Советской властью, чтобы её возненавидеть. Практически всю Гражданскую войну он гастролировал на территориях, занятых белыми, и всегда славился своей аполитичностью. Тем не менее, объясняя причину эмиграции «юношеской беспечностью», зрелый Вертинский-мемуарист сильно покривил душой. В 1920 году вся его зрительская аудитория оказалась эвакуирована Врангелем в Константинополь. А сам Александр Николаевич прекрасно понимал: никто из тех, кому по душе власть большевиков и ЧК, слушать «песенок Пьеро» не станет. Перспектива его карьеры при Советах рисовалась весьма однозначно: едва завидев чёрный фрак и уловив французский прононс с характерным грассированием, первый же зритель-красноармеец влепит артисту пулю в лоб и продолжит невозмутимо лузгать свои семечки. А если концерты невозможны – что делать в Крыму? Не землю же идти копать?

     В Константинополе Вертинскому сперва жилось неплохо. Он выступал в самых дорогих и фешенебельных кабаре «Черная роза» и «Стела», пел цыганские романсы, стилизованные русские песни и мечтал о гастролях по Бессарабии, концертах перед русской публикой, которая живёт на своей земле, а не «сидит на чемоданах» в ожидании мифического возвращения домой. Артисту удалось купить греческий паспорт и уехать в Румынию.

     В недавно присоединённой к Румынии Бессарабии в то время оставалось много русскоязычного населения. Турне оказалось приятным и прибыльным. Однако вскоре артист был выслан из Бессарабии как неблагонадежный элемент, разжигающий антирумынские настроения среди русского населения. Причиной подобного обвинения послужил ошеломляющий успех у русских песни «В степи молдаванской». Кроме того, будучи в Кишинёве, Вертинский продолжал вести себя как избалованная вниманием столичная знаменитость. Он отказался участвовать в бенефисе одной местной актрисы, которая оказалась любовницей всесильного в Бессарабии генерала Поповича. В отместку она спровоцировала «разоблачение» артиста в качестве советского агента и его высылку в Бухарест.

     Оставшись без средств к существованию, Вертинский провёл долгие месяцы в грошовых выступлениях, пел в ночных кабаках. По словам самого маэстро, эмиграция превратила его из разбалованного и капризного московского артиста, который мог себе позволить заламывать гонорары или вообще удаляться со сцены, если казалось, что публика недостаточно внимательно слушает, в трудягу, который зарабатывает на кусок хлеба и кусочек крыши над головой.

     С 1923 по 1927 год Вертинский жил в Польше и постоянно ездил с гастролями по Европе: Австрия, Венгрия, Германия. В Сопоте певец знакомится с симпатичной еврейской девушкой, по имени Рахиль, дочерью состоятельных родителей. При регистрации брака в Берлине невесту записали как Ирен Вертидис. Правда, их союз вскоре распался.

     Из Польши Вертинский в 1927 году перебирается во Францию, а осенью 1934 года отправляется на гастроли в США, где посещает Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес.

     Основную аудиторию Вертинского за рубежом составляла, естественно, русская эмиграция, рассеявшаяся по всему миру. Для эмигрантов он навсегда остался символом утраченной России, памятью о которой они долгие годы «подпитывали» себя в изгнании. По этой причине Вертинскому приходилось постоянно переезжать из одной страны в другую. Как только публика насыщалась его песнями, артист менял свое пристанище. Постоянного крова, своего гнезда маэстро Вертинский не имел нигде. Иностранцы посещали его концерты только из любопытства.

     В Париже, где Вертинский выступал в русском ресторанчике «Казбек» на Монмартре, его слушали такие персоны, как король Густав Шведский, Альфонс Испанский, принц Уэльский, Вандербильты, Ротшильды, а также знаменитые киноактеры Чарли Чаплин и Грета Гарбо. В Америке он удостоился приглашения в «Голливуд морнинг брекфест клаб», членами которого были киномагнаты. Вертинского пригласили выступить во время утреннего завтрака, где собирались одни миллионеры. Маэстро очень не хотел ехать, но его уговорили. Не будем говорить о том, как он пел. Его поташнивало от американских разговоров, «от вида яичницы, от папирос натощак и от всего этого добродушного кретинизма». В награду за это выступление в вечерних газетах среди всех финансовых тузов, серела его скромная фамилия.

     В эмиграции Вертинский продолжал сниматься в кино. До переезда в США он появлялся в немецких и французских фильмах. В США он был приглашен в Голливуд - русские в то время были в большой моде в американском киномире. Но карьера голливудской звезды Вертинскому не удалась из-за недостаточного знания английского языка, на котором он всегда говорил с акцентом.

Перелом

     После гастролей в США Вертинский снова вернулся во Францию, но не остался там надолго. В 1935 году он перебрался в Китай, обосновавшись в Шанхае. Там он женился на Лидии Владимировне Циргваве, продолжал выступать с концертами перед русской колонией. Китай становится последней страной долгих скитаний маэстро на чужбине. Близость советской границы рождала в сердце смутные и неясные надежды…

     Многие исследователи отмечают, что в последние годы эмиграции творчество А. Вертинского сильно изменилось. Песни его превращаются в маленькие баллады. Если раньше героями маэстро были капризные дамы в шикарных манто, клоуны, лорды, бродяги, пажи и кокаинисты, то теперь ими становятся обычные люди. Они неутомимо стремятся к счастью и искренне горюют, потерпев неудачу. В текстах Вертинского всё чаще и чаще звучит ностальгия по родине, осмысление безвозвратно утраченных лет на чужбине, трагическая безысходность.

     Как мы уже заметили, уезжая из России в 1920 году, артист не имел чётко выраженной политической позиции. Он лишь следовал за своей аудиторией, стремясь петь там, где его слушают. В 1930-е годы Вертинский уже разочаровался как в эмигрантах, так и в «западном» образе жизни. Его больше не манят дальние страны, восточная экзотика, яркие впечатления. Все мысли его бывших соотечественников-эмигрантов теперь заняты грядущей мировой войной. Война может стать единственным шансом для рассеянных по миру русских изгнанников вернуться в Россию. С ней, а не с уходом от реальности в эфемерные грёзы связаны все надежды его потенциальной аудитории.

     Вертинский ещё до войны несколько раз подавал прошения в советские консульства о возвращении на Родину, но ему отказывали в визе. В 1937 году артисту разрешили приехать в Советский Союз, оставив за границей жену. Разумеется, таким разрешением он не воспользовался.

     Дабы «заслужить» право на возвращение, Вертинский обратился к творчеству советских поэтов. В программах концертов (1940–1943 годов), с которыми он выступал в «Лайсеуме» и «Клубе граждан СССР» в Шанхае, песни на стихи В. Маяковского, А. Суркова, К. Симонова, В. Инбер, И. Уткина, Л. Никулина, П. Антокольского. Исполнитель сумел убедить советские власти в своей полной лояльности, проявив искреннее сочувствие успехам Красной Армии на фронтах Второй мировой.

Возвращение

     В 1943 году возвращение Вертинского в Москву стало чуть ли не символом сплочённости советского народа и просоветски настроенной российской эмиграции. В это тяжелое время артисту разрешили вернуться вместе с семьей. В июле 1943 года у супругов Вертинских родилась дочь Марианна, а через год (в ноябре 1944 года) в семье появилась вторая дочь - Анастасия. О своих дочерях Вертинский написал одну из самых трогательных песен – «Доченьки» («У меня завелись ангелята...»). Это единственная песня, созданная им в СССР.

     В эмиграции маэстро Вертинский так и не смог собрать состояния, чтобы спокойно воспитывать детей и встретить безбедную старость. Иностранцам он был неинтересен, а доходы от концертов для русской диаспоры едва превышали прожиточный минимум. В 55 лет, в Советской России ему пришлось начинать всё заново: завоёвывать аудиторию, гастролировать по всей стране, давать многочисленные интервью, сниматься в кино, записывать пластинки.

     За четырнадцать лет на родине Вертинский спел около двух тысяч концертов. Он успел побывать везде: и в Сибири, и на Урале, и в Средней Азии, и в Заполярье, и даже на Сахалине. Он пел в театрах, в концертных залах, во дворцах культуры, на заводах, на стройках, в шахтах, пел для раненых, для инвалидов, для сирот. Еще не закончилась война, но люди продолжали жить и уже думали о мире. Вертинский исполнял и песни нового содержания, и старые, которые стали экзотикой. Даже его «ариэтки Пьеро» вновь оказались близки и понятны широкой публике.

     К сожалению, жизнь Александра Николаевича по возвращении на родину оказалась далеко не безоблачной. Вскоре после окончания войны была развернута кампания против лирических песен, якобы уводящих слушателей от задач социалистического строительства. Напрямую о Вертинском не говорилось, но это как бы подразумевалось. И вот уже его пластинки изымаются из продажи, вычеркиваются из каталогов. Ни одна его песня не звучит в эфире, газеты и журналы о триумфальных концертах Вертинского хранят ледяное молчание. Выдающегося певца для власти как бы не существует.

     После войны Вертинский продолжил сниматься в кино. В пятидесятые годы режиссёры активно использовали его характерную внешность и, по мнению некоторых кинематографистов, врожденный аристократизм. Советские актёры не умели играть аристократов так, чтобы это не выглядело откровенной карикатурой. Одно только появление Вертинского в кадре создавало необходимый эффект, желаемую атмосферу (роль князя в известном фильме 1954 года «Анна на шее»). Чтобы сняться в фильме «Заговор обреченных» в роли кардинала Бирнча, Вертинскому пришлось глубоко вживаться в образ далекий от его творческого амплуа. Запомнилась зрителю и работа актера в фильме «Великий воин Албании Скандербег», где он сыграл роль дожа Венеции.

     Совершенно нереализованным остался талант Вертинского как чтеца. Он знал множество стихов наизусть, цитировал всегда много и к месту, любил играть с близкими ему людьми в своеобразную игру – «Откуда это». Но на радио его не пускали, а такой жанр как поэзоконцерты в Советской России 1950-х не приветствовался.

     По возвращении из эмиграции талантливый певец и актер Александр Вертинский так и не стал «своим» ни на советской эстраде, ни в кинематографе. Он не имел никаких званий. Только однажды за исполнение роли Кардинала в ныне забытом фильме «Заговор обречённых» он был удостоен Государственной (Сталинской) премии СССР (1951). Дочь, актриса Марианна Вертинская вспоминала: «Папа говорил: у меня нет ничего, кроме мирового имени».

     Но у него была всенародная любовь, а это – немало.

     Александр Вертинский работал до последнего дня. Он умер на гастролях в Ленинграде 21 марта 1957 года от сердечной недостаточности.

Елена Широкова

Белоэмигрант Советский Артист 

Биографический указатель

Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова