| Главная |
| Поиск по сайту |
| Контакты |
Литературно-исторические заметки юного техника |
Хомяк Птибурдукова-внука | |
21 февраля 1837 года (181 год назад) родился А.Л. Шанявский
Российский офицер, генерал-майор, золотопромышленник и меценат Альфонс Леонович Шанявский родился 9 февраля (21 февраля по новому стилю) 1837 года. Генерал Шанявский не снискал известности на ратном поприще. Тем не менее, его имя навеки принадлежит отечественной истории, хотя и почти забыто ныне в России. На средства Альфонса Шанявского и его жены, Лидии Алексеевны (в девичестве - Родственной), был основан Московский городской народный университет (МГНУ) имени А.Л. Шанявского, действовавший в 1908 – 1920 гг. Практически ничем не примечательная биография А.Л. Шанявского известна лишь благодаря усилиям его супруги и единомышленницы – Лидии Алексеевны, которая уже после смерти мужа воплотила в жизнь их общую идею общедоступного народного университета. Очевидно, при жизни генерал Шанявский не был таким известным меценатом и благотворителем, как Варвара Алексеевна Морозова или Савва Иванович Мамонтов. Он не владел текстильными мануфактурами, не строил железных дорог, не тратил миллионные капиталы на покупку произведений искусства. Естественно, что после открытия университета (1908 год) Л.А. Шанявской начали задавать вопросы о происхождении капитала и странном завещании покойного: потратить более миллиона рублей на открытие народного университета. Вдове ничего не оставалось, как составить краткое жизнеописание Альфонса Леоновича. По содержанию биография Шанявского датируется периодом не ранее 7 ноября 1905 года (дата его смерти) – не позднее 26 июня 1908 года (дата разрешения властями открытия МГНУ). Вот она: «А. Л. Шанявский родился 9 февраля 1837 года в Царстве Польском в Седлецкой губернии, где находилось родовое имение Шанявских Шанявы. Для первоначального образования он был помещён в коллегию, устроенную одним из его предков, архиепископом Шанявским, для 10 мальчиков из семейств, имеющих герб Юноша Шанявских. Но в скором времени вышло предписание императора Николая Павловича взять из каждой польской семьи по мальчику и увезти в Россию для образования. Поэтому едва 7 лет от роду Альфонс Леонович был увезён из Польши и помещён в Тульский кадетский корпус для малолетних (ныне уже не существующий). К счастью, заведение это оказалось тогда так хорошо и образцово обставленным и мальчика способного и замечательно красивого так пригрели и обласкали, что он до конца своих дней не мог вспоминать без умиления своего Тульского корпуса, его директора и особенно учителя русского языка. Там, – говаривал он, – меня с ранних лет научили любить многое русское. По окончании курса для малолетних он был переведён в Орловский корпус (Бахтина), где постоянно шёл первым и через два года был переведён в Петербургский корпус (ныне Константиновское училище), где окончил первым и был записан на мраморную доску. Оттуда он вышел в гвардию, в Егерский полк, и вскоре поступил в Академию Генерального штаба, где также окончил первым и также записан на мраморную доску, и затем принят в Генеральный штаб. Судя по воспоминаниям Альфонса Леоновича, Академия Генерального штаба стояла тогда очень высоко; под влиянием 60-х годов, когда было всеобщее стремление к просвещению, в Академии читались дополнительные сверхкомплектные курсы профессорами Университета, и сами офицеры ходили в Университет на лекции, а по воскресеньям была устроена воскресная школа грамотности для обучения желающих – поэтому жизнь шла живо и весело. Но зато климат Петербурга оказался гибельным для южанина, и жестокие кровоизлияния горлом, расшатав здоровье, принудили Альфонса Леоновича покинуть Петербург. Поэтому он принял предложение графа Муравьёва-Амурского ехать к нему служить в Сибирь, где тогда присоединение нового Амурского края открывало поприще для живой кипучей деятельности. Почти десять лет, проведённые в Сибири, Альфонс Леонович всегда вспоминал как одни из лучших в своей жизни: постоянные командировки, часто сотни вёрст верхом, день и ночь на воздухе, несколько укрепили его здоровье и наполняли жизнь интересной работой в новом краю, где всё требовало изучения, устройства и заботы. Вызванный затем военным министерством в Петербург для участия в законодательных работах по воинской повинности в казачьих войсках, он предался с обычным увлечением усидчивой канцелярской работе, зачастую по десять часов в день, что окончательно разрушило его без того хрупкое здоровье, и он снова должен был отправиться в Сибирь, но уже как частный человек, выйдя в отставку в 38 лет. В это время были сделаны открытия золотых приисков на Амуре, и составленной Альфонсом Леоновичем компании посчастливилось также найти хорошее золото; организовав вполне дело, он года через три вернулся в Россию, но за невозможностью жить в Петербурге поселился в ближайшем к нему пункте – в Москве, с которой с тех пор и сроднился, будучи принят в состав дворян Московской губернии. Около этого времени, в 1882 году, произошло закрытие Женских врачебных курсов в Петербурге, устроенных с большим трудом, благодаря просвещённому содействию военного министра графа Милютина и его ближайших сотрудников, и так как в устройстве этих курсов принимали участие близкие А. Л. Шанявскому люди, то первой заботой его по возвращении было употребить все усилия для спасения этого дела. Личные хлопоты, денежные пожертвования как его самого, так и многих именитых московских граждан, сочувствовавших делу, – всё было пущено в ход. Но лишь в 1894 году, в день восшествия на престол ныне царствующего императора, сделанное Шанявским новое пожертвование в 120 тыс. руб. дало последний толчок делу, и оно с разрешения молодого государя возродилось под именем Женского медицинского института, ныне вполне обставленного и даже получающего субсидию от казны в 140 тыс. руб. в год. Одновременно с этим делом Альфонс Леонович не оставался безучастным и к судьбе просвещения в Сибири – так, он и его компаньоны дали 30 тыс. руб. для превращения Благовещенской прогимназии в гимназию, затем он же дал землю и 1000 руб. на сельскохозяйственную школу в Забайкалье и всегда откликался на все культурные начинания по мере сил. Но главной его мечтой всегда было все свои средства оставить на такое высшее учреждение, где могли бы свободно, без требования аттестатов зрелости и пр. учиться и мужчины и женщины, и русские и нерусские, одним словом, все, кто учиться желает. Но так как, по его мнению, такое многосложное дело могло быть выработано только коллегиальным обсуждением, то он, как только осознал роковой исход своей болезни, поспешил попросить своих приятелей устроить коллегиальное обсуждение этого дела, с сообщением ему результатов каждого совещания. Такие обсуждения продолжались всё лето 1905 года, и в них принимали участие в разное время профессора В. К. Рот, С. А. Муромцев, М. М. Ковалевский, кн. Е. Н. Трубецкой и гг. Н. И. Гучков, Н. Н. Щепкин, В. Е. Якушкин, Н. В. Сперанский и братья М. В. и С. В. Сабашниковы. На этих совещаниях был выработан проект Московского городского народного университета. Убедившись, что выработанный проект вполне отвечает его решениям, А. Л., находивший в этом деле единственное облегчение своих страданий, мог ещё 15 сентября 1905 г. сам написать заявление в М<осковскую> Думу, начинающееся след<ующими> словами, выражающими вполне его намерения и надежды: В нынешние тяжёлые дни нашей общественной жизни, признавая, что одним из скорейших способов её обновления и оздоровления должно служить широкое распространение просвещения и привлечение симпатий народа к науке и знанию... я просил бы по возможности оказать содействие скорейшему возникновению учреждения, удовлетворяющего потребности высшего образования, поэтому прошу М<осковское> Г<ородское> О<бщественное> Управление принять от меня для почина в дар г. Москве (неразборчиво) для устройства Народного Университета и т. д.. Получив согласие от М<осковской> Г<ородской> Думы на принятие его условий, А. Л. поспешил закрепить за Народным Университетом все плоды своих многолетних трудов, частью по завещанию (после смерти жены своей), частью дарственной записью на дом на Арбате, и в самый день совершения этой дарственной записи, 7 ноября 1905 года, опочил, окончив все свои труды и заботы и унося сознание оставляемого им после себя истинно доброго дела. Но нигде, ни в его завещании, ни в дарственной записи, Альфонс Леонович не выражал желания, чтобы Народному Университету было присвоено его имя – об этом уже впоследствии позаботилась сама Московская Дума. Крайне скромный, мало кому известный, но зато преданно любимый всеми его служащими и всеми, кто его близко знал, живя по болезни вдали от людей, исключительно среди книг и работы, Альфонс Леонович Шанявский был истинным и упорным служителем идеи, благо которой было для него несомненно. Кроме своего пожертвования на Народный Университет, для всех желающих равно открытый, он в последний год своей жизни дал ещё средства на постройку Польской читальни-библиотеки с аудиторией – тоже своего рода просветительного учреждения, которому ныне также присвоено его имя. Но всё же любимым предметом всех его забот и надежд был Народный Университет. Он знал, конечно, что оставляемые им на это дело средства, хотя и довольно значительные, составляют каплю в море для такого сложного и грандиозного дела, каким со временем должен стать Народный Университет. Но он надеялся, что Москва, раз приняв университет на своё попечение, не даст посеянному семени заглохнуть, а поможет ему развиться в мощное дерево и принести надлежащий плод. И также надежду разделяют с Альфонсом Леоновичем и все, жаждущие блага развития и преуспевания народа русского».
В «краткой» биографии мужа Лидия Алексеевна Шанявская ни словом не упомянула о своих заслугах в деле создания университета. Не желая афишировать свою причастность к жизни «замечательного человека», ни словом она не обмолвилась ни о своём браке с Шанявским, ни об отношениях супругов, ни о своей личной жизни. Альфонс Шанявский познакомился с Лидией в Иркутске. Её отец -полковник в отставке, начальник Нерчинских заводов Алексей Федорович Родственный и мать - сибирская золотопромышленница Апполинария Ивановна владели золотыми приисками. Но на момент свадьбы Шанявских в 1872 году, Алексей Фёдорович уже скончался, и дела на приисках семейства Родственных были далеки от процветания. Между тем, Лидия Алексеевна выходила замуж уже зрелым человеком, со своими, сформировавшимися взглядами, принципами, интересами. До сих пор неизвестна ни точная дата, ни место её рождения, но если в 1920 году, как уверяли близкие люди, возраст Шанявской приближался к 80-и, то на момент свадьбы невесте никак не могло быть меньше 30-32 лет. Получается, что до замужества она прожила тридцатилетнюю жизнь старой девы-феминистки, которая интересовалась лишь проблемами народного образования и просвещения. Более того, когда дела на отцовских приисках шли не так дурно, Лидия Алексеевна жертвовала на развитие именно женского образования немалые деньги. В частности, она передала 50 тыс. рублей на организацию Медицинского института (первоначально – Курсов учёных акушерок) при Медико-хирургической академии в Петербурге, лично убедив военного министра Д. А. Милютина в необходимости открытия таких курсов. Деловой, предприимчивый Шанявский быстро взял семейное предприятие Родственных в свои руки. В компании с Василием Никитичем Сабашниковым (отцом будущих известных книгоиздателей Михаила и Сергея Сабашниковых) и своей тёщей Апполинарией Ивановной Родственной, он организовал золотопромышленные работы на реке Зее, притоке Амура. В 1874 году компаньоны подали заявки на разработку 22 приисков по правым притокам Зеи, и в конце следующего года три их заявки были утверждены. Через два года они объявили о создании новой золотопромышленной компании, названной ими Зейской. Сначала эту компанию возглавил, став компаньоном-распорядителем, Василий. Сабашников, наиболее опытный из всех её пайщиков. В том же 1877 году те же компаньоны и на тех же условиях создали вторую компанию, Верхнезейскую. А два года спустя, когда шла работа по организации ещё одной золотопромышленной компании, Сабашников умер от инсульта. Компаньоном-распорядителем уже действующих и всех последующих компаний стал А.Л. Шанявский. Он регистрировал теперь всё новые и новые компании, которые потом в исторических исследованиях фигурируют то под общим названием Зейской, то их называют компаниями Сабашниковых – Шанявских, то каждую по отдельности. Первой из золотопромышленных компаний, созданных Шанявским, была Моготская. Шанявский с энтузиазмом взялся за новое для себя дело. Вслед за Моготской появилась Джалонская компания (1883) за ней – Иликанская (1886), затем Соединённая…Добыча золота принесла Шанявским и Собашниковым немалые доходы. В 1882 году чета Шанявских поселяется в Москве в собственном доме по Новинскому бульвару, ставшем весьма популярным в кругах интеллигенции второй в ту пору столицы России. Шанявский был принят в состав московского дворянства и приобрел известность как общественный деятель, тративший своё состояние на различные инициативы и проекты по просвещению трудящегося люда. Идеи «народной высшей школы», «народного университета» были весьма популярны в то время в Европе. Имелись и положительные примеры: первый «крестьянский университет» появился в Дании еще в 1844 году, 20 лет спустя подобное учебное заведение открывается в Норвегии, спустя еще четыре года – в Швеции. В 1870 году так называемый Открытый университет возникает в знаменитом Кембридже, в Англии. В США в 1896 году даже создается Общество за распространение университетского образования, курировавшее «народные университеты» в Чикаго, Балтиморе и других городах этой страны. Не оставалась в стороне от новых веяний и Россия. В1860–1870-е годы в Петербурге и в Москве заработали различные высшие женские курсы (в том числе знаменитые Бестужевские), а позже, в 1897 году, близ Пречистенки в Первопрестольной – Курсы отделения Русского технического общества (в 1922 году реорганизованы в рабфак – рабочий факультет). Над реализацией подобных проектов «открытых народных университетов» трудился и Альфонс Шанявский при горячей поддержке жены. По свидетельствам современников, Лидия Алексеевна излишне скромничала, оставляя за собой лишь роль воплотительницы последней воли покойного. В вопросе создания народного университета супруги Шанявские были единомышленниками. То ли из-за болезни Альфонса Леонтьевича, то ли по другим причинам, у Шанявских не было детей. Поэтому всю свою энергию Лидия Алексеевна направляла исключительно на общественную, просветительскую и меценатскую деятельность. В 1894 году Шанявские пожертвовали 120 тыс. рублей на обустройство Женского медицинского института — преемника разогнанных Женских врачебных курсов. Щедро жертвовали они на устройство гимназии в Благовещенске и других городах России. От добычи золота на Зее Шанявский отказался в 1903 году, продав все свои прииски. А через два года болезнь Альфонса Леоновича обострилась настолько, что ни для кого не оставалось сомнений: жить ему осталось недолго. Уже давно на фоне туберкулёза у Шанявского развилась аневризма аорты, и пульсация аорты привела к прободению грудной клетки. Даже кашель или резкое движение могли стать причиной разрыва главной артерии. И жена окружила больного таким вниманием и уходом, какой только был возможен в сложившийся ситуации. Идеи свободного образования получили широкие возможности для своего развития лишь после октябрьской «оттепели» 1905 года: в то время было основано Общество народных университетов. В следующем году учебные заведения создаются во многих губернских и уездных городах, а через три года прошло даже Всероссийское совещание деятелей общественных народных университетов, собравшее около 500 участников. Но большинство из этих «вузов» прекратили свое существование в 1914 году. Альфонс Леонович Шанявский скончался от сердечного приступа 7 ноября 1905 года. Похоронили генерала на кладбище Андреевского монастыря. Согласно последней воле покойного, значительная часть его состояния передавалась Московскому городскому общественному управлению с условием организации на эти деньги народного университета по составленному проекту не позднее трех лет после смерти завещателя. Слушателями университета Шанявского могли быть все желающие вне зависимости от пола, социального или материального положения, национальности и вероисповедания, политической благонадёжности, статуса предварительного образования и т.д. Для поступления студентам не требовалась предъявлять аттестата и каких-либо ещё документов, но они не получали дипломов и не могли пользоваться правами студентов правительственных высших учебных заведений. Это было место для получения знаний, а не для реализации сословных привилегий. Студент сам решал, какие именно лекции он хотел бы прослушать, а преподаватели должны были ориентироваться на аудиторию. Выполнение плана Шанявского потребовало немало времени и усилий его единомышленников и сподвижников. Лишь в июле 1908 года соответствующее решение с большими трудностями было проведено через Думу, Государственный совет и утверждено императором Николаем II. Случилось это во многом благодаря энергии и упорству Лидии Алексеевны Шанявской. Несмотря на преклонные лета, вдова сама ходила по инстанциям, ездила в Петербург, преодолевала сопротивление чиновников, убеждала, зажигала энтузиазмом сердца равнодушных людей, создавала различные комиссии и общества по поддержке народного университета. 2 октября 1908 года в арбатском доме Шанявских начали читаться лекции для 400 слушателей. Занятия были бесплатными и вечерними, что позволяло совмещать учебу с добыванием «хлеба насущного». В 1912 году университет Шанявского переехал на Миусскую площадь, где для него было построено специальное здание. (Сегодня здесь располагается Российский государственный гуманитарный университет). Московский городской народный университет (МГНУ) имени А.Л. Шанявского просуществовал чуть более десяти лет, но оставил глубокий след в развитии образования в России. Здесь преподавали многие известные ученые и педагоги, в том числе «отставленные» от обучения молодежи за чересчур либеральные взгляды. Университет быстро приобрел репутацию крупнейшего центра популяризации научных знаний. В университете сразу открылись два отделения: научно-популяризаторское и академическое. На первом 4 года учились лица, не получившие среднего образования, на втором – в течение 3 лет слушатели по собственному выбору проходили тот или иной полный университетский курс по циклам естественных и общественно-философских дисциплин. Многие московские студенты, наряду с обучением в своих вузах, стремились посещать университет Шанявского. Там читали лекции такие светила, как физик Петр Лебедев, историк Вячеслав Волгин, археолог Юрий Готье, криминалист Михаил Гернет, психолог и философ Павел Блонский, биолог Николай Кольцов, химик Александр Реформаторский, геохимик и минералог Александр Ферсман и многие другие. На организуемые «у Шанявского» диспуты и семинары стремились попасть все профессора Москвы. Помимо А.Л. Шанявского, завещавшего на реализацию своего проекта миллион рублей и доходы от сдаваемого внаём жилого дома, были у университета и другие, говоря современным языком, спонсоры, а общая сумма пожертвований на его нужды только в 1909–1917 годах составила 1 млн. 240 тыс. рублей. Большой вклад в становление и развитие учебного заведения внесли члены его попечительского совета, в том числе Лидия Шанявская и Михаил Сабашников. Многие источники указывают, что университет Шанявского был закрыт в 1918 году «в связи с общей реформой образования», что не совсем точно. В действительности 20 января 1919 года академическое отделение включили в МГУ, а научно-популяризаторское 1 ноября 1920-го объединили с рабфаком Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова. После революции 1917 года престарелая, одинокая вдова А.Л. Шанявского покинула Москву. Оказавшись на территории, занятой белыми, Лидия Алексеевна то ли не смогла, то ли не захотела эмигрировать. Имущество Шанявских было национализировано. Бывшая меценатка и радетельница народного образования, оставшись без средств, оказалась обречена «истинно народной» властью на нищету и полное бесправие. Из прошения, с которым Правление МГНУ имени А. Л. Шанявского обратилось 27 апреля 1920 года во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов:
По свидетельству М.В. Сабашникова, известного предпринимателя, общественного деятеля и члена Попечительного совета МГНУ, прошение возымело действие: Л. А. Шанявской и её секретарше Э. Р. Лауперт выделили паёк, и они смогли вернуться в Москву. В 1921 году Лидия Алексеевна Шанявская умерла и была похоронена в общей с мужем могиле в Алексеевском монастыре. История – странная область знания. Согласно сложившейся традиции, в неё чаще всего входят те, о ком остались источники и письменные свидетельства современников. А.Л. Шанявскому повезло: в вестибюле РГГУ на Миусской площади и сегодня красуется бюст «официального» основателя университета – мецената и благотворителя А.Л. Шанявского. Фамилия Шанявского упомянута в БСЭ, о нём написаны многочисленные статьи и исследования. О Лидии Алексеевне Шанявской – истинном организаторе МГНУ и воплотителе благородной идеи общедоступного высшего образования – не сказано ни слова… Елена Широкова для Muzeum.MeПо материалам: Независимая газета, Генерал от образования Ирина Сотникова, Спешите делать добро |
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова