18 марта 1918 года (106 лет назад) принято постановление о закрытии буржуазных газет
|
…Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет - не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет.
- Гм... Да ведь других нет.
- Вот никаких и не читайте.
М. Булгаков, "Собачье сердце" |
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Совет Народных Комиссаров в заседании от 18 сего марта, по вопросу о закрытии московской буржуазной печати, постановил:
поручить Комиссариату юстиции войти в контакт с Московским Совдепом и тов. Дзержинским и принять меры к немедленному закрытию буржуазных газет с преданием редакторов и издателей революционному суду и применением к ним самых суровых мер наказания.
Поручить Комиссариату юстиции сведения о закрываемых газетах помещать в правительственных газетах.
Секретарь Совета Я. Агранов.
Текст постановления приводится по изданию: Декреты Советской власти. Т. 2. М., 1959. С.569.
Копия; пометки - 20/III 1918 г № 770 || В Комиссариат юстиции ЦГАОР, ф 130, on. 2, ед хр 149, л 41
|
Постановление о закрытии московских буржуазных газет было принято на заседании СНК 18 марта по предложению Я М Свердлова в связи с начатой буржуазной прессой кампанией против Советской власти после ратификации IV Всероссийским съездом Советов мирного договора с Германией. В "Известиях" № 51 от 19 марта появились заявление Народного комиссариата по иностранным делам с опровержением ложных слухов, распространяемых буржуазной печатью и постановление комиссара по делам печати о закрытии газет "Московский Вечерний Час" и "Мысль". Это жёсткое, лаконичное постановление поставило решительную точку в политике новой власти относительно средств массовой информации. По сути, оно стало публичным отказом большевиков от одного из главных завоеваний революции - свободы слова и печати.
|
Свободу слова и печати в России, как известно, провозгласила Февральская буржуазная революция. 9 марта 1917 года был упразднён Государственный комитет по цензуре, на глазах начало расти количество печатных изданий и прессы всех политических направлений.
Большевики также декларировали себя воплотителями в жизнь гражданских свобод, в том числе и свободы слова. Однако уже в первые дни после октябрьского переворота Петроградский военно-революционный комитет (ВРК) закрыл ряд частных газет: "Биржевые ведомости", "Копейку", "Новое время", "Русскую волю" и др., конфисковав их типографии. В условиях общего дефицита бумаги, ВРК сразу же особой резолюцией регламентировал порядок конфискации типографий, потребовал вести "учет запаса бумаги, которая распределяется между крупнейшими социалистическими партиями". Печатать что-либо в этих типографиях можно было лишь по решению ВРК. Он же принял меры к учету и охране полиграфического имущества, а также решение "О запрещении вывоза бумаги из Петрограда", создав партии власти материальную базу для пропаганды и агитации.
В ответ на это со страниц "свободной" прессы на аудиторию обрушилась лавина призывов к расправе с новой властью. Правоэсеровское "Дело народа" писало: "Не верьте обещаниям большевиков! Обещание немедленного мира - ложь! (Ленин уже сознался в этом.) Обещание хлеба - обман! Обещание порядка, обещание земли - сказка!.. Спасайте республику, пока не поздно!"
Эсерам вторили меньшевистские, буржуазно-демократические и даже анархистские издания.
В документальном репортаже "10 дней, которые потрясли мир" американский журналист Джон Рид называл неделю после переворота временем "печатных станков, ибо все остальное оружие находилось в руках Советов".
Декрет о печати
9 ноября 1917 года СНК принял Декрет о печати, который был утвержден на первом же заседании нового правительства (это подчеркивает, какое значение большевики придавали борьбе с контрреволюционной прессой). Декрет был опубликован 10 ноября в "Газете Временного рабочего и крестьянского правительства", "Известиях", "Правде" и других пробольшевистских изданиях.
ДЕКРЕТ О ПЕЧАТИ
В тяжкий решительный час переворота и дней, непосредственно за ним следующих, Военно-Революционный Комитет вынужден был предпринять целый ряд мер против контрреволюционной печати разных оттенков.
Немедленно со всех сторон поднялись крики о том, что новая социалистическая власть нарушила, таким образом, основной принцип своей программы, посягнув на свободу печати.
Рабочее и Крестьянское Правительство обращает внимание населения на то, что в нашем обществе за этой либеральной ширмой фактически скрывается свобода для имущих классов, захватив в свои руки львиную долю всей прессы, невозбранно отравлять умы и вносить смуту в сознание масс.
Всякий знает, что буржуазная пресса есть одно из могущественнейших оружий буржуазии. Особенно в критический момент, когда новая власть, власть рабочих и крестьян, только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага, в то время, как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы. Вот почему и были приняты временные и экстренные меры пресечения потока грязи и клеветы, в которых охотно потопила бы молодую победу народа желтая и зеленая пресса.
Как только новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены; для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом, согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону.
Считаясь, однако, с тем, что стеснение печати, даже в критические моменты, допустимо только в пределах абсолютно необходимых, Совет Народных Комиссаров постановляет:
Общее положение о печати
- Закрытию подлежат лишь органы прессы:
- призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому Правительству;
- сеющие смуту путем явно-клеветнического извращения фактов; 3) призывающие к деяниям явно преступного, т.е. уголовно-наказуемого характера.
- Запрещения органов прессы, временные или постоянные, проводятся лишь по постановлению Совета Народных Комиссаров.
- Настоящее положение имеет временный характер и будет отменено особым указом по наступлении нормальных условий общественной жизни.
Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин)
Петроград, 27 октября 1917 г.
|
На основании Декрета о печати с октября 1917 года по июнь 1918 года были закрыты более 470 оппозиционных газет. Декрет, без сомнения, был одним из программных документов большевиков, носил пропагандистский характер, и вокруг него вскоре развернулась острая борьба. Во ВЦИК декрет был оглашен на другой день после его принятия Совнаркомом и сначала был воспринят как необходимый, но временный революционный акт. И лишь когда он послужил основанием для закрытия ряда оппозиционных партийных изданий ("Друг народа", "День", "Революционный набат" и др.), фракцией левых эсеров (29 членов ВЦИК) был предпринят демарш, отразивший также настроение меньшевиков и части большевиков. Лидеры меньшевиков Л. Мартов и Р. Абрамович 3 ноября предъявили ультиматум: "никаких переговоров о создании коалиционного правительства, пока большевики не прекратят арестов и закрытия буржуазных газет". За свободу печати открыто высказались и лидеры левых эсеров А.Л. Колегаев, В.А. Карелин, Б.Ф. Малкин и др., видевшие в декрете "нарушение основных принципов демократии".
Как свидетельствует Джон Рид, на заседании ВЦИК Ленину и Троцкому удалось убедить своих оппонентов, что в условиях гражданской войны запрещение враждебных газет - мера необходимая, законная и, безусловно, временная. Как только советская власть победит повсеместно, все запрещения будут отменены. Большинством голосов ("за" - 34, "против" - 24, воздержался - 1) ВЦИК принял резолюцию большевистской фракции о поддержке политики Совнаркома в области печати.
Основная часть интеллигенции встретила Декрет о печати негативно. 26 ноября 1917 года Союз русских писателей выпустил специальную однодневную "Газету-протест. В защиту свободы печати". Издание объединило представителей разных слоев интеллигенции: 3.Н. Гиппиус, Е.И. Замятина, В.И. Засулич, В.Г. Короленко, Д.С. Мережковского, А.Н. Потресова, Ф.К. Сологуба, П.А. Сорокина и др. Со страниц этой газеты 3.Н. Гиппиус заявляла, что "отменена вся печать, кроме большевистской", а П.А. Сорокин увидел в закрытии враждебных Советской власти газет "возврат к средним векам". Этим же настроением были проникнуты отклики на декрет "Новой жизни", цикл статей М. Горького "Несвоевременные мысли", статья В.Г. Короленко "Торжество победителей", в которой он обвинял Советскую власть в походе против демократии.
|
Хотя лидеры партии, Ленин и Троцкий, и словом, и делом отстаивали в столице свою точку зрения, многим большевикам на местах казалось немыслимым, едва объявив свободу слова, тут же её уничтожить. Это отразилось на характере местных декретов о печати. В Москве проект такого документа был выработан М.Н. Покровским и И.И. Скворцовым. Он был одобрен Московским ВРК 6 ноября 1917 года. В декрете о печати Московского совета объявлялось, что "в Москве могут беспрепятственно появляться все органы печати, без различия направлений". Но Комитет предупреждал, что "никакие воззвания, призывающие к восстанию против Советов, допущены не будут. Органы, где появятся подобные воззвания, будут конфискованы, авторы же их будут преданы революционному суду".
Порой в решении проблемы свободы печати на местах дело доходило до курьеза. Так, 10 декабря 1917 года на заседании Архангельского ревкома рассматривался вопрос о закрытии местных газет "Архангельск" и "Северное утро". Были предложены две резолюции:
- "Учитывая весь имеющийся материал и озлобленное настроение масс, Архангельский ревком высказывается за закрытие газет "Архангельск" и "Северное утро";
- "Считая невозможным по принципиальным соображениям прибегнуть к закрытию местных газет, как к нарушению одного из первейших завоеваний революции - свободы слова, ревком, учитывая настроение масс, явно враждебное и могущее повести к серьезным осложнениям, доводит до сведения газет "Архангельск" и "Северное утро" о таковом настроении масс".
За обе резолюции было подано одинаковое число голосов (5 - "за", 2 - "против")…
Декрет о Революционном трибунале печати
Декрет о печати Совнаркома был направлен на подавление журналистики, выступавшей против Советской власти. Однако оппозиция в ответ использовала старый прием революционной прессы: издание вновь воскресало под другим названием. Так, газета "Голос солдата" (Петроград) за три месяца сменила 9 названий: "Солдатский голос", "Солдатский крик", "Мира, хлеба и свободы", "За свободу", "За свободу народа" и т.д. В ответ на такую тактику Совнарком 28 января 1918 года принял Декрет о Революционном трибунале печати. В нем предусматривались наказания за "нарушение узаконений о печати, изданных Советской властью", и более суровые меры за преступное использование периодики. Революционный трибунал печати состоял из трех лиц, избиравшихся Советом не более чем на 3 месяца. Декрет определял целую систему наказаний, включая штрафы, лишение свободы, политических прав, а главное -конфискацию в общенародную собственность типографий, полиграфического и другого имущества лиц, привлеченных к суду. Большинство этих наказаний стало тут же использоваться на практике. Трибуналами были оштрафованы редакции всех петроградских "небольшевистских" газет, закрыты издания "Кабаре", "Чертова перечница", "Новая жизнь", "Дело народа", "Луч", "Заря", "Знамя борьбы" и др., арестованы в качестве заложников редакторы "Огонька", "Эры" и прочих изданий.
Революционным трибуналам давались обширные полномочия: любой газетный материал, воспринятый судьями трибунала как "вредная клевета" или антиправительственная пропаганда, считался преступлением против революции. Преступников судили по законам военно-революционного времени и приговаривали к аресту или расстрелу с обязательной конфискацией имущества.
Революционные трибуналы печати существовали до мая 1918 года - чуть более трех месяцев, потом их функции перешли к обычным ревтрибуналам. Декрет СНК о печати реально действовал определенное время лишь в Петрограде. Только после переезда правительства и переноса столицы из Петрограда в Москву, в марте 1918 года СНК принял печально известное Постановление о закрытии московских буржуазных газет. Фактически это жёсткое постановление, в котором нет никаких ссылок на "временность" принимаемых мер, повлекло за собой полную ликвидацию на советской территории всех газет и других печатных изданий, кроме большевистских. "Закрытие" печатного органа предполагало конфискацию полиграфического оборудования, типографий, бумаги и другого имущества, принадлежавшего его редакции или издателям.
"Свобода слова" для избранных
В Конституции (Основном законе) РСФСР, принятой V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 года, ограничения на свободы обосновывались действиями во имя трудящихся, т.е. большинства народа. Свобода слова и печати предоставлялась только части населения страны: "В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы выражения своих мнений, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика уничтожает зависимость печати от капитала и предоставляет в руки рабочего класса и крестьянской бедноты все технические и материальные средства к изданию газет, брошюр, книг и всяких других произведений печати и обеспечивает их свободное распространение по всей стране".
Комиссары печати, пламенея при мысли о мировой революции, стояли на страже, преследуя инакомыслие, чуждые, на их взгляд, идеи, запрещая ту или иную информацию, якобы вредную для широкой аудитории. Комиссариаты по делам печати, наделённые неограниченными полномочиями, были созданы при Советах крупных городов Москвы, Харькова, Петрограда и др. Они занимались экспроприацией типографий, организацией полиграфической промышленности, борьбой с контрреволюцией и безработицей среди печатников. Институт комиссаров по делам печати, затем отделы печати, агитации и пропаганды стали основными проводниками цензурной политики новой власти.
В постановлении Петросовета о временных правилах издания всех периодических и непериодических печатных произведений от 29 января 1918 года декларировалось, что "для издания печатных произведений всех видов не требуется никаких разрешений". Затем в документе шла речь об условиях, при которых издание могло выходить: указание сведений о месте издания, тираже, публикация распоряжений Петросовета и т.п , повторялась постановляющая часть Декрета о печати СНК. Однако временный надзор за соблюдением постановления возлагался на комиссариат по делам печати, которому давалось право на закрытие или конфискацию издания, арест редакции и экспроприацию типографии. Надо ли говорить, что такие оговорки лишь санкционировали беспредельный произвол комиссаров.
Особую известность своими непредсказуемыми действиями получил петроградский комиссар по делам печати, агитации и пропаганды М. Лисовский, запрещавший по собственной инициативе целые серии книг. В июле 1918 года в Петрограде литераторы-символисты организовали издательство "Алконост", выпускавшее книги А. Блока, А. Белого, В. Иванова, А. Ремизова и др. Комиссар печати М. Лисовский запретил только этому издательству 6 книг, объявив их "вредными" для народа, хотя никаких призывов к свержению власти в поэзии символистов не содержалось. Даже заступничество за литераторов М. Горького, который "открывал ногой" двери в самые высокопоставленные кабинеты, не остановило бурной "цензурной" деятельности комиссара. Издательство так и не выпустило заявленных к печати книг, а его сотрудники лишь чудом избежали арестов и экспроприаций.
В период взаимного красно-белого террора Советы переходят к открыто-репрессивной политике в отношении инакомыслящей периодики. Такой характер носят постановления отдела печати Моссовета о закрытии антисоветской печати (26 июля 1918 года), а также постановление Президиума Моссовета о контроле над издательствами (24 мая 1919 года). Заведующий отделом печати Моссовета Н.С. Ангарский (Клестов) в 1919 году писал: "ни одна книга не могла быть сдана в набор издательством без визы отдела печати, точно так же типографиям было запрещено брать такие книги в работу".
23 декабря 1918 года вышло в свет "Положение о военной цензуре", подписанное Л.Д. Троцким. Его первый пункт гласил: "В целях сохранения военной тайны учреждается Военная Цензура". В документе определялись ее задачи и структура, основным звеном которой являлись военно-цензурные отделы. Издатели газет, журналов, рисунков, фотографических и кинематографических снимков и прочих произведений печати, заведующие телеграфными, почтовыми и телефонными установлениями, пассажиры, проезжающие через границы Республики, обязаны были представить на цензуру "материал, указанный в особых перечнях".
На Первом Всероссийском съезде советских журналистов (ноябрь 1918 года) делегаты открыто высказывались о настоящем комиссародержавии в советской журналистике. Несмотря на отсутствие официальных цензурных органов, местные Советы и их отделы, исполкомы, а также разные советские учреждения на местах охотно взяли на себя роль цензоров, позволяя печатным органам отражать только то, что, с их точки зрения, не противоречит интересам государства рабочих и крестьян. Одним словом, преподнесение тех или иных событий местной прессой должно было совпадать с мнением местного Совета и его комиссаров.
Можно сказать, что уже в период 1917-1919 годов в Советской России сложилась нецентрализованная, юридически не узаконенная, но достаточно жёсткая политическая цензура. Ее жрецы - комиссары по делам печати, агитации и пропаганды в этом отношении были на высоте, а революционная декларация о свободе слова и печати осталась только на бумаге.
Была ли альтернатива?
В годы Гражданской войны реальной альтернативой советской прессе на территориях России, занятых формированиями Колчака, Юденича и Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР) выступали белогвардейские издания. Казалось бы, сторонники белого движения, имея опытные журналистские кадры, денежные средства из разных источников, типографии, смогли наладить мощную сеть периодики, свободной от идеологических установок. Действительно, в 1919 году на территории ВСЮР А.И. Деникина выходило более 100 газет и журналов. В феврале того же года в Сибири и на Дальнем Востоке, по данным "Правительственного вестника" (Омск, 1919, 12 февраля), зафиксировано 157 периодических изданий. В Крыму в 1920 году издавалось более 20 газет.
Но здесь сработал принцип "кто платит, тот и заказывает музыку". Свободой слова ни на белом Юге, ни в Сибири и не пахло. Большинство периодических изданий белых правительств финансировалось на средства Антанты. Некоторые белые газеты выходили на территории вновь образованных государств (Финляндии, Латвии, Польши), и их издатели были вынуждены считаться с цензурными требованиями местных властей. Белой журналистикой Юга России управляла и контролировала её целая сеть разных по характеру и объему деятельности управленческих структур, установивших довольно жесткий цензурный режим. Одной из самых влиятельных бюрократических структур был Осваг (Осведомительное агентство), в который входил знаменитый Отдел пропаганды, контролировавший белую прессу на территориях ВСЮР. По оценкам современников и историков журналистики, в Осваге, несмотря на всю его мощь, работало очень мало журналистов-профессионалов, литераторов и вообще людей, которые в довоенное время имели бы отношение к пропагандистской деятельности. В Осваге в основном служили военные чиновники, бывшие офицеры-штабисты, которым не хватило места в штабах действующих армий, либо те, кто стремился спокойно "отсидеться" в тылу, пока другие воюют. Стоит ли говорить, что такие сотрудники, умевшие сочинять лишь боевые донесения и рапорты своему начальству, оказались не способны не только эффективно вести пропаганду белых идей среди населения, но и воспользоваться тем минимумом творческой свободы, который им был предоставлен. Если сравнивать работу красных агитаторов-журналистов, задавленных гнётом большевистских комиссаров, и Отдела пропаганды "свободного" Освага, то сравнение, увы, будет далеко не в пользу последнего.
Объяснительная записка полковника Генерального штаба Я.М. Лисового к докладу о положении дел на Западном фронте и в армии полковника Бермонта Авалова от 10 ноября 1919 года содержит такие горькие слова признания: "В сравнении с советской пропагандой наш отдел пропаганды является жалкой детской игрушкой кустарного производства". В числе причин военных неудач адмирала А.В. Колчака Я.М. Лисовой называет первой "отлично поставленную советскую пропаганду и отсутствие таковой в рядах Сибирских войск и населения".
Белые военачальники, как и большевики, на словах декларировали свободу печати и отсутствие любой цензуры, кроме военной. Однако наиболее губительной для дела белой пропаганды и свободы печати оказалась именно политика военных властей по отношению к журналистике. Во многих воспоминаниях политиков, военачальников, литераторов и публицистов говорится о том, что деятельность полностью зависимой от Антанты и белого командования "свободной" прессы часто была даже вредной для белого дела. Генерал А.С. Лукомский в своих воспоминаниях признавал, что "с делом постановки "пропаганды" и правильного осведомления населения мы совсем не справились и наша "пропаганда" никакой пользы не принесла. Состав же сотрудников на местах был так слаб и так не подготовлен к работе, что их деятельность часто была явно вредна".
На территории, занятой белыми, также не редки были случаи закрытия или прекращения деятельности изданий, неугодных власти, а произвол военных чиновников в отдельных областях и на национальных окраинах России и вовсе не знал границ.
В 1920 году, несмотря на ликвидацию Освага и некоторые попытки П.Н. Врангеля перестроить всю систему белой пропаганды в Крыму, сообщения подцензурной прессы подчас доходили до абсурда. Военные журналисты, как и всякие военные люди, привыкшие исполнять приказы вышестоящего начальства, в период поражения Русской Армии на Перекопе, когда война уже была окончательно проиграна белыми, с упоением сообщали о скорой победе над большевиками при помощи союзников. Такое откровенное враньё вовсе не поднимало боевой дух обречённой армии. Напротив, вызывало у людей лишь озлобление и недоверие к белому командованию, увеличивая тем самым число бесполезных жертв.
Независимая белая печать, которая не получала субсидий от военных властей, была немногочисленна. На Юге России можно выделить лишь "Крымский вестник", "Юг России" и в течение короткого промежутка времени несколько других газет. И этой печати, по словам современников, был предоставлен один удел: бесконечная борьба с глупой и злобной белой цензурой.
Таким образом, провозглашённые в России свободы слова и печати, после большевистского переворота 1917 года не реализовались ни на красной, ни на белой территориях. Их воплощение в какой-то мере состоялось лишь в сформировавшемся после 1920 года Русском Зарубежье, но это совсем другая история…
Елена Широкова
Использованы материалы:
Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX века. Учебное пособие. - М.,1991.
|